Секс в СССР, или Веселая жизнь. Юрий Поляков

собирать тоже не умеет… – усмехнулась Нина.

      – По-моему, ты к ней несправедлива. Она талантлива.

      – Тебе видней. Но если не можешь заработать, – проскрипела жена, презрительно пересчитывая на ладони серебро, – сдай бутылки. На балкон уже выйти невозможно!

      – Сдам, – тоскуя, пообещал я.

      12. Дом без дверей

      Проспаться, побриться, одеться

      И жить – без надежд и без чувств.

      Семья, мой любимый Освенцим,

      Я скоро к тебе ворочусь!

А.

      Утром меня растолкала Нина:

      – Вставай, алкоголик!

      – Почему сразу алкоголик?

      – В зеркало на себя давно смотрел?

      После пробуждения в теле остался какой-то суетливый испуг. Во сне я искал выход из жуткого запутанного дома, куда пришел на свидание с Летой, а ее там не оказалось. Потом входная дверь исчезла, словно не было, и я метался по душным темным комнатам, скрипя зубами.

      – Вечером ребенка забираешь ты! – Жена, опаздывая на работу, суетливо прихорашивалась и нервно одевала Алену, чтобы отвести в сад.

      – А ты?

      – Я вчера забирала. У меня тоже есть личная жизнь. Понял?

      – О да!

      – Тебе что – ночью кошмары снились?

      – Ты-то откуда знаешь?

      – Не первый год с тобой, между прочим, сплю.

      – И что?

      – Ты ворочался, потел и повторял, как попугай: куда я попал, куда я попал! Зачем тебя в горком-то вызывали?

      – Поручение дали.

      – А квартиру когда дадут? Не надоело жить на выселках?

      – Люди вообще в коммуналках живут. Жека не звонил?

      – Еще не набегались? – усмехнулась Нина, постоянно и почти без оснований подозревавшая меня в брачном отщепенстве.

      – Киса, ну что ты такое говоришь?!

      – Что знаю, то и говорю. За цветы спасибо. Не ожидала. Но астры чаще на могилку кладут.

      – Других не было.

      – Повторяю для забывчивых: Алену из сада забираешь ты! Только попробуй сегодня выпить! Не опаздывай! Воспитательницы на меня и так волчицами смотрят. Им тоже домой надо.

      – Не подведу, бригаденфюрер!

      – Ну, я пошла…

      Последние слова были сказаны с той особенной интонацией, которая у строгих жен содержит едва уловимый намек на то, что пропащий муж при выполнении определенных условий может все-таки надеяться на понимание и даже невозможное – супружескую взаимность.

      – Уходя – уходи!

      Я повернулся на другой бок, собираясь доспать, а заодно и найти во сне Лету, но тут из прихожей раздался крик Нины и хныканье дочери.

      – Где он? Куда ты его спрятала?

      – Он ушел.

      – Не ври, мерзавка!

      Я поднялся из постели, как из могилы, и побрел в прихожую. Выяснилось, вчера дочь принесла из детсада чужого Крокодила Гену, и его надо вернуть, а он исчез. Пришлось помогать в поисках. Мы перерыли полквартиры, пока не догадались заглянуть в чехол от пылесоса.

      – Ты понимаешь, что чужое брать нельзя? – строго глядя в чистые детские глаза, спросил я, пользуясь воспитательной оказией.

      – А