Волшебный магазин. Анна Родионова

и Туся подумала, что на ее месте не стала бы ничего просить, а вцепилась бы в волосы и разглядела без спросу.

      Наступила пауза, и потом шаги. И потом хлопнула дверь, которую, к счастью, не заперли. И эта мысль очень четко прозвучала в Тусиной голове: могу уйти.

      Тогда она оторвалась от диванных подушек, вышла на лестницу и, не торопясь, пошла по улице.

      Зеленый глазок такси. И вот она уже едет домой. Рассказывает молчащему таксисту эту историю – интересно зачем? Тот молча дает сигарету. Она с благодарностью берет.

      Входит в свою пустую квартиру – дети на даче. Муж живет у друга.

      Пусто. И все же это ее квартира. Это ее дом. Это ее стены. Она столько сил потратила сделать ее уютной живой и, кстати, целой – после отсидки свекрови в сталинском лагере две комнаты были отданы эмгэбэшнику. Потом пришлось делать сложный обмен. И вот когда все сделано и трое детей растут и радуют родителей, с ней происходит «оперная страсть», и буквально выть хочется на этой драматической сцене личной жизни.

      Накануне она травила тараканов и предполагала провести ночь у Саши. А теперь легла на раскладушку посреди этого смрада, и ей хорошо. Ей лучше, чем тем двоим, – им предстоит тяжелая ночь.

      Чем оно закончится – неважно, главное, что они расстались, и, кажется, на этот раз всерьез.

      «Завтра поеду к детям, сменю няньку, а то она совсем одурела: ни денег, ни выходных».

      Уже две недели лил страшный дождь. Такой тропический, бесконечный на весь сезон, когда даже представить нельзя, что может быть солнце и сухая трава.

      Дети сходили с ума на маленькой даче – отсыревший дом никак не мог согреться. Пили горячий чай, благо летний водопровод позволял набирать воду ведрами.

      Туся делала перевод с чертова подстрочника и рассчитывала на хоть какой гонорар.

      Саша возник внезапно, насквозь мокрый, без зонта, и счастливый, что ее видит.

      – Всё, – сказал он, – мы разъехались. Теперь навсегда. Она вернулась в Питер.

      Из соседней комнаты, где Саша писал сценарий, донесся его тревожный голос. Его сын заболел ковидом и теперь в госпитале.

      И у Туси дочь в госпитале – ей пятьдесят пять лет, а решила покататься на роликах – два перелома со смещением. Не лучшее время валяться на больничной койке.

      «Старшие наши чудят», – подумалось каждому из ведущих летопись своей жизни.

      А ведь именно этим старшим досталось больше всего от той ситуации сорок с лишним лет назад, когда рухнули их семьи, устои, вера в родителей.

      Но поверни все назад, останься она без Саши – страшно представить.

Первый дом

      Сделали первый опыт – пожить вместе. Сняли квартиру в высоком доме – их окна выходили прямо на поле ипподрома. Саша стал звать Тусю Анной Карениной. Потом просто Анькой. Прилипло ненадолго.

      Высунувшись в окно, они следили за забегами и делали свои ставки. Анька постоянно проигрывала. Она знала за собой это свойство – ни в карты, ни в лотерею, никогда ни в чем ей