Волшебный магазин. Анна Родионова

колонки. Утром и вечером.

      Все силы ушли на выживание. Куда-то исчезли легкость и нежность.

      Котлы, грузовики, осенью пришли крысы и холод. Потом ушли рабочие, потому что кончились деньги.

      Рванули из последних сил в сентябре. Туся, на сносях, прошла пешком пять километров лесом в аэропорт, там был телефон-автомат. Она раскрыла записную книжку и стала звонить подряд всем своим друзьям, знакомым, родным. Набрала пятнадцать тысяч. Вызвали бригаду обратно.

      Выпал очень ранний снег, в самом начале октября.

      Дети пошли в сельскую школу у станции. И это стало спасительным решением. Там уже учились дети некоторых зимующих жителей, которые вместе с деревенскими ходили туда лесной дорогой.

      Саша сходил, поговорил с директором, тот долго и придирчиво спрашивал:

      – Вы отец? Нет? А кто? Дядя? А с какой стороны дядя – отца или матери?

      – Матери, – согласился Саша.

      Туся ходила в своем красном с меховой подкладкой плаще в неблизкий магазин. Плащ поистрепался и облез, а ведь это был тот самый, в котором она горделиво прохаживалась по ялтинской набережной.

      Что-то облезло и истрепалось в душе. Буднично жили. Саша уезжал ранней электричкой в город и возвращался последней после вечерней смены. Буднично ужинали. Туся упорно пекла пироги, потому что это было последнее средство сохранить видимость человеческой жизни. Но из старой плиты вдруг завоняло дохлыми мышами, и с пирогами было покончено.

      Когда возник перерыв в стройке, детей отправили к отцу и махнули прямо из аэропорта в Ригу. Там гастролировал мурманский театр, в котором шли их пьесы. На гастроли привезли его спектакль.

      Это были три дня нормальной жизни – с паркетным полом, с теплым туалетом, с прогулкой по красивому городу, с театром, в котором актеры играли Сашину пьесу. Ее радовали яркий уличный свет, пирожки с ревенем, дым каминов из труб, медленный неторопливый трамвай и море. Море. Все равно какое море.

      Они подышали воздухом цивилизации, как будто побывали за границей. В иной цивилизации. Актеры, игравшие Сашину пьесу, были знакомы с ней по ее пьесе, которую там, в Мурманске, тоже еще играли. Туся ожила – она живет не зря. Приободрилась. Стала думать про новую пьесу.

      Когда вернулись обратно, белье, повешенное ею на веранде, оставалось таким же мокрым, как и три дня назад. Вернулось отчаяние.

Ужас идет на спад

      Им на помощь бросились друзья. Везли деньги. Везли заветные гвозди. Везли еду.

      Вернувшаяся бригада в срочном порядке закрыла крышу, организовала две комнаты в нижнем этаже. Сомнительного вида водопроводчик провел зимнюю воду. А уже лежал снег.

      Перебрались из крысиной хибары – успели перед самым морозом.

      Умелые друзья перекинули воздушку с хибары на новый дом, и загорелся электрический свет, а с ним пришло тепло. А еще надо было гнать газовые трубы, и не было канализации, а еще дожидались своей очереди два откуда-то