Власть и мы. Владимир Алексеевич Колганов

тем не менее неизвестно, почему в человеческом обществе начинается "социальный прогресс", не составляющий части "космического процесса" (т.е. мировой жизни), но "представляющий сдерживание на каждом шагу космического процесса и замещение его чем-то другим, что можно назвать этическим процессом (нравственной жизнью); процесс, в результате которого получается не выживание тех, кто случайно оказался наиболее приспособленным по отношению к существующим условиям, но тех, кто этически (нравственно) лучше". Почему, откуда эта внезапная революция в путях природы, ведущих к органическому прогрессу, т.е. к совершенствованию строения? Об этом Гексли не обмолвился ни единым словом; но он продолжал упорно напоминать, что этический процесс – вовсе не продолжение космического: он явился в противовес космическому процессу и находит в нём «упорного и могучего врага». Таким образом, Гексли утверждал, что урок, даваемый природой, был, в сущности, уроком зла, но как только люди соединились в организованные общества, неизвестно откуда явился «нравственный процесс», безусловно противоположный всему тому, чему природа учит человека. Затем закон, обычай и цивилизация продолжали развивать этот процесс».

      Тут нет ничего удивительного – человек умнее волка, он способен анализировать события, просчитывать последствия принимаемых решений и в итоге иногда приходит к выводу, что доброе отношение к другим людям вернётся к нему сторицей. Есть надежда, что ему повезёт, и он не нарвётся на тех, кто придерживается иных жизненных понятий и не признаёт ничего, кроме сиюминутной выгоды.

      Герберт Спенсер утверждал, что у людей, живущих в обществе, постепенно развивается взаимное сочувствие, чувство симпатии, образующее впоследствии то, что называется нравственным чувством. Он убежден, что благодаря эволюции и прогрессу создастся такое социальное равновесие, при котором каждый, удовлетворяя всем потребностям своей жизни, естественно и добровольно будет содействовать удовлетворению потребностей других.

      Ну что ж, мечтать никто не запретит, однако мы наблюдаем совершенное противоположное явление: по мере развития общества происходит его расслоение, углубляется пропасть между богатыми и бедными, и конца этому процессу не видно. Можно ли в таких условиях рассчитывать на какое-то «содействие»? Ну разве что богач немного отщипнёт от щедрот своих, кого-нибудь облагодетельствует, а потом всю оставшуюся жизнь будет бить себя в грудь кулаком, мол, я меценат, я спонсор, покровитель искусств, надеясь при этом, что господь отпустит ему все грехи.

      Довольно странный вопрос задаёт Кропоткин, пытаясь таким образом подвести читателя к однозначному ответу:

      «Не учит ли нас жизнь и вся история человечества, что если бы люди (руководствовались) одними соображениями выгоды лично для себя, то никакая общественная жизнь не была бы возможна?»

      Всё дело в том, что понимать под личной выгодой. Если каждому человеку будет выгодно, чтобы его окружали добрые, умные люди, а материальная выгода