Самому себе не лгите. Том 3. Сборник

Меня в другое место перевели. За день до немецкого наступления.

      – Простите. А тот капитан?

      Эсфирь погрустнела.

      – Даже имени не спросила. Всё происходило как в тумане: окружение, ранение. Про мужа узнала в госпитале. Об этом стараюсь молчать. Слышали, наверное, как к родным без вести пропавших относятся?

      Ответить Михаэль не успел. Появление Игнатьева прервало беседу.

      – Вот чёрт! – Словно о чём-то вспомнив, старший лейтенант покосился на Эсфирь. – Извините, доктор. Мурыжили, а потом говорят: разобраться надо. Герой героем, а разжалован и в двести первой не удержался. Боюсь, дела мои не слишком… Загонят сейчас куда-нибудь. Пойду покурю.

      Похлопав себя по карманам и обнаружив, что курить нечего, Игнатьев стал оглядываться по сторонам, соображая, у кого бы стрельнуть, и увидев проходящего по коридору полковника, кинулся к нему. В натопленном помещении старший лейтенант снял свой финский пуловер, и Золотая Звезда виднелась из-под расстёгнутой шинели.

      – Товарищ полковник, разрешите обратиться! Товарищ полковник, двое суток из леса выходили, сил никаких. Закурить бы, товарищ полковник…

      Полковник опешил от такого обращения никому не известного старлея, но покосившись на Звезду Героя, вытащил портсигар:

      – Курите. – И пока Игнатьев прикуривал, полковник пристально вглядывался в его лицо.

      – Майор Игнатьев? Четвёртый механизированный корпус? Подо Львовом служили?

      – Так точно, товарищ полковник, – удивился Игнатьев, не узнавая говорившего. Тот, как видно, не спешил представиться и скосил глаза на петлицы:

      – А почему старший лейтенант? Что случилось?

      – В звании понизили, товарищ полковник.

      – Так. Понятно. Ты, майор, – он упорно продолжал называть Игнатьева майором, – меня узнать не пытайся. Важнее то, что я тебя узнал. Ведь ты у нас в корпусе знаменитостью был. Герой Советского Союза. Маневры сорокового года помнишь? Лихо ты в тыл противника зашёл. Генерал Власов тебе тогда личную благодарность вынес, сам видел, как он приказ о тебе зачитывал перед строем. А здесь что делаешь? За что тебе шпалы сняли?

      Выслушав недолгий рассказ бывшего майора, полковник задумался. Потом, видимо, что-то решив, произнёс:

      – Я сейчас на Волховский фронт еду. Назначен во Вторую Ударную. Хочешь – возьму тебя с собой. А с головой что? – спросил полковник, указывая на наложенную Эсфирью повязку.

      – Да мелочь. Царапнуло.

      – Ясно. Ну так что?

      – Мне тут велели ждать…

      – С ними я договорюсь. Соглашайся, а то не посмотрят, что Герой. Загонят в пекло.

      Последнее замечание говорило о том, что полковник либо идеализирует положение Второй Ударной армии, либо не имеет о нём ясного представления.

      – Я не один, товарищ полковник. Эти, – Игнатьев кивнул на сидящих не шелохнувшись Михаэля и Эсфирь, – со мной.

      Полковник заинтересованно посмотрел на Эсфирь.

      – Она кто?

      – Военврач,