Святость над пропастью. Лейла Элораби Салем

в последнее время, а мысли о грозящей разлуке еще сильнее усиливали нынешние чувства.

      Мария допила чай, тихо, со свойственной ею скромностью, молвила:

      – Соседи вот уже несколько лет косо посматривают в сторону нашего дома – с тех пор, как Сабина уехала отсюда. За спиной кумушки перешептываются обо мне, сплетни да слухи разносят. Я-то женщина простая, малограмотная, в нужде о чести не рассуждающая, но и так обидно очень: говорят пустое, а мне потом передают, мол, дочь в надежные руки не смогла отдать, а сыновья и вовсе забыли путь домой. Они-то не ведают о нашем постоянном общении через письма.

      – Почему ты раньше мне этого не рассказывала? Ни мне, ни Сабине, ни Юзефу? Хочешь, пока я здесь, разберусь с этими сплетницами?

      – Сынок, – Мария устало глянула на него, улыбнулась тяжелой, вымученной улыбкой, – прошу, успокойся.

      – Успокоиться?! И это после того, что они наплели своими змеиными языками? – Дионисий резко вскочил из-за стола, опершись на него руками. – Давай! Давай, я сию же минуту поговорю с соседками, докажу-покажу им правду, чтобы они не только не смели за твоей спиной плести интриги, но смиренно опускали бы глаза при виде тебя.

      – Не нужно быть поспешным, Дионисий. Люди не меняются, ты и сам это знаешь. Оставь их, то пустое.

      Святой отец на сей раз прислушался к мудрым словам матери, не стал ввязываться в бесполезный спор, что мог перерасти в ненужную вражду, однако, соседские кумушки приметили его фигуру во дворе Марии. Дионисий, гордо подняв голову, прогуливался по улице, учтиво здоровался с соседями, а те в свою очередь спешили поведать другим, что, дескать, к Марии вернулся младший сын и не просто – а в священническом сане; кумушки вздыхали, скрывая накопившуюся зависть, однако, косые взгляды в сторону дома Каетановичей перестали бросать.

      Пробыл отец Дионисий у матери четыре седмицы – самое счастливое время для Марии. Когда пришла пора к расставанию, мать и сын долго не могли решиться – вот так просто – сказать друг другу «До свидания». У вагона поезда Мария благословляла Дионисия на дорогу, наказывая ему почаще писать ей, не забывать о сестре и брате, про себя же она гордилась любимым сыном, посмеивалась, когда соседки бросали завистливо-заискивающие взоры на их дом. Труды не прошли даром, а дали свои плоды: сколько понадобилось сил, средств, дабы дать детям достойное образование; Мария сама недоедала, голодала, но оплачивала обучение сыновей, сама окончившая лишь три класса, отправила Юзефа и Дионисия в университеты. Кто теперь скажет, что детям фермеров учеба ни к чему?

      Отец Дионисий не ведал о мыслях матери, но чувствовал наверняка – соединенный с ней невидимой духовной нитью – как радовалась она его успехам, каким мягким счастьем светились ее темные глаза – самые прекрасные на свете! Он примечал ее горделивый взгляд, брошенный в его сторону, как величественно распрямились ее худые плечи, облаченные в черные рукава блузки,