Суд Счастья. Евгений Владимирович Кузнецов

как, известно, знакомясь с мужчинами, говорят женщины… знакомые с мужчинами.

      –– Это не вы говорите…

      Так подхватил было я.

      Не излишне ли сердечно?..

      Но, вмиг одумавшись, – чуть не съехал на «общение»! – продолжил в изначальном стиле абсолютной искренности… правда, не оставив без внимания и её замечание.

      –– Видите ли, какое дело… «С тех пор, как вечный судия мне дал всеведенье пророка…»

      –– Ой ли?

      Опять!.. Сказала!..

      Но уж это-то словечко… было, так сказать, по существу.

      Она – понятно окончательно стало! – и первую, и вторую реплику произнесла… не от себя лично… а – как знающая эти ходовые выражения…

      (Да и в школе, похоже, была прилежная…)

      Тут я – испугался… что у меня есть глаза!..

      Она свой взгляд – по-женски знающий – теперь сосредоточила… где-то – во мне… где у меня рождаются любые мои – то решение, то решимость…

      Наконец-то смотрела мне в глаза.

      Я, вероятно, такого – открытого контакта глаз – долго бы не выдержал: да и вообще-то так продолжительно – можно лишь уж после поцелуя.

      (Трусливый, мельком почувствовал, в такой миг… трус в этом положении мечется между двумя криками: примите меня таким, каков я есть!.. да вы сами так же, как я, считаете!..)

      И точно, её верхние веки словно бы чуть надменно опали… не очень густо накрашенные… она как бы медленно узнавала моё лицо…

      –– Да вы… кто?

      О, это уж подлинное знакомство!

      А если б она сейчас – вот бы ужас! – спросила: чего мне надо?..

      Я, благодарный за эту искровую паузу между её словами, тоже ответил словно бы с некой паузой некоего смущения.

      –– Я?.. Я читатель.

      –– Ну, это не очень опасно.

      Глазки! Глазищи!..

      И я продолжал уже совсем легко.

      Конечно же – само продолжалось…

      –– Смотря какой читатель. Вот нескольким лицам предложили быстренько нарисовать, например, ракету. Потом любой посторонний, глянув на каждый из рисунков, сразу скажет: ракета и ракета… Но найдётся редкий некто, имеющий специальные знания, который вдруг заявит: из всех… вот этот рисунок… сделан конструктором космических кораблей… Не менее того. Значит, что. В нём, в рисунке том, нет каких-то мелочей, зато есть… какие-то мелочи… Так и читатели. И я вот тот редкий. Я читаю жизнь.

      –– Вы легко ладите со всеми.

      –– Всех, их много.

      –– Много?

      О, это уж чуть не ревность…

      –– Я читаю суть и смысл жизни.

      И это тоже была искренность.

      И я был спокоен.

      …Меня удручало лишь то, что её руки… её худые руки – были всё сложены на груди…

      Одно наверняка: она отнюдь не скучает!..

      Ни сейчас, ни вообще…

      И теперь уж я – вовсе не играя – воздел глаза.

      –– Для всех пение и порхание птиц это беспечность обитателей некоего рая. Для меня же их звуки это перекличка при продлении и упасении жизни. И всё их шастанье для того же.

      А брови у неё всегда подняты… удивлённо?.. осуждающе?..

      Она –