На обочине времени. Владимир Соболь

преступника и бузотера. К тому же очень холодно было сидеть так осенней ночью на голом бетоне. Я помню, что в первый раз мне захотелось натянуть ушанку. Меховую шапку с длинными ушами, чтобы их можно было завязать двойным бантиком у подбородка…

      Как-то я все-таки спустился вниз, но, когда уже собирался выползти на воздух, входная дверь вдруг распахнулась настежь. К моему удивлению, вместо ментов перед мной нарисовался Граф.

      – Ты что, орел, решил весь город на уши ставить?! Сначала в моем парадняке шороху навел, а теперь Татьянин громишь… Усвой на будущее – никогда не заявляйся к женщинам без звонка. Хорошее правило – сохраняет мир и доверие. Очень полезно в семейной жизни… А я заскочил в кофейню после базы – Райка говорит, что Боря путешествует на бровях и весьма сумрачный. Ну я бегом домой и ждать – наверняка позвонишь. Тут и Татьяна прорезалась… Слушай, старик, каким мешком тебя огрели? Из-за какого угла?

      Он болтал, а, между прочим, уже успел вытянуть меня на улицу. Мы двинулись налево, к Щорса, уходя подальше от ярких витрин главного проспекта. И тут-то нас окликнули.

      Сержант был исполнителен и храбр. Ему сказали разобраться – он и пошел. Без шпалера, без дубинки… так, с одними погонами. Но я сильно испугался. Не обмочился, однако же протрезвел.

      – Откуда идем?! – пролаял начальник. – Чем занимаемся?! Документы!

      – Да мы, товарищ лейтенант, домой пробираемся, вот здесь за углом… – начал было развлекать его байками Граф, одновременно повышая в звании, но тут стенку соседнего дома царапнули фары машины, вывернувшей от Большого.

      Мы оглянулись одновременно. Судя по очертаниям, к нам двигался фургон. Скорее всего, это была «горбушка», но вполне могла оказаться и «хмелеуборочная». Ждать и надеяться Граф не любил, а догонять – предлагал другим. Я даже не заметил, как дернулось его плечо, но мент вдруг осел, заваливаясь через низкую оградку газона. Сергей ухватил меня за рукав, крикнул: «Ноги!» – и мы понеслись…

      Шальная и мутная выдалась ночь. Впереди еще много дожидалось меня таких же смурных бдений, но эта выпала первой. Сначала мы долго бежали какими-то проходными дворами, удирая непонятно от кого, не зная – гонятся ли за нами или нет. Перемахнули через Ленина, проскочили параллельно Щорса, мимо «Океана», а потом вынырнули за Рыбацкой, свернули направо и уже за Чкаловским все дворами да потемками вернулись к площади. И по Кировскому, по Пушкарской выбрались к Серегиному дому. Где-то по пути Граф тормознул таксиста и взял у него бутылку. На «Козьем болоте» – пьяный пятачок у Введенской – водка стоила дешевле, но там нас могли поджидать мудрые «мусора».

      Мы просидели до рассвета, пока я не вырубился. Граф сам почти и не пил, а только, как полагается другу, все подливал мне, подливал и помалкивал. А потом еще помог раздеться и укрыл одеялом.

      – Они же меня бросили, – растолковывал я ему надцатый раз. – Все. Я остался один. Совсем один.

      – Человек и должен быть один. – отозвался Граф, забрасывая мои ноги на раскладушку. – Если он человек…

      Я