Платформа. Роджер Леви

посмотрел на Пеллонхорка, потом снова на меня. Я видел, что он проверяет свою историю на наличие слабых мест.

      – Ты ведь никак не можешь в этом убедиться? – спросил он. – Придется тебе поверить мне на слово.

      Это было похоже на выбор, перед которым Лигат поставил Дрейма. На самом деле никакого выбора не было. И я ответил:

      – Да.

      – Хорошо. – Он подождал. – Информация, Алеф.

      Я улыбнулся и пожал плечами. Все это было безумием.

      – Ох. Ох, черт, – протянул Гаррел. – Ты вообще ничего не знаешь, да?

      – Ничего.

      Гаррел тяжело уселся на пол.

      – Тогда мы все – трупы. Дрейм доверял Савлу, потому что Савл не доверял никому. Но он полагал, что ты…

      – Подождите.

      Я понял, что кое-что все-таки знаю. Должен знать. Отец ничего мне не рассказывал – полагаю, в попытке защищать меня от своей жизни так долго, как мог, – но если информация была настолько важной, он все равно должен был каким-то образом ее мне передать. В его характере было продумывать каждую вероятность, и это была одна из них: вероятность, что обладание этими данными может однажды сохранить мне жизнь.

      – В офисе, – сказал я. И направился было к двери, но Гаррел меня остановил:

      – Нет. Ты достаточно на это насмотрелся. Я ее заберу. Где она?

      Я сказал ему, где ее найти: в моем собственном пьютере. Информация хранилась там, где до нее мог добраться только я, в программах, которые установил туда отец. Даже мертвый, он меня защищал.

      Гаррел вышел с пьютером в руках – маленькой, серой, как море, тяжелой ребристой коробкой с округлой мониторией.

      – Это все?

      – Все, что мне понадобится.

      Он взвесил ее и спросил:

      – А облегчить его не получится?

      Я положил пьютер на стол, снял мониторию и отсоединил все ненужные примочки. Пьютер теперь был на две трети меньше в длину и высоту, но вес его остался почти таким же.

      Гаррел покрутил его в руках. То, что осталось, размером было меньше, чем томик Балаболии, лежавший у нас дома.

      – Это все, что можно снять? – спросил он. – Больше ничего не выбросить?

      – Кроме оболочки, которую я снял, остался только информационный диск и его кокон.

      – А кокон зачем?

      – Защита. От внедрения и порчи данных, от молотка и ножа, человеческих или природных сил. – Я постучал по нему ногтем. – Бо́льшая его часть – это кокон. Я могу его снять, а то, что останется, самое важное, кое-как получится проглотить, если запить водой. Мне это сделать?

      Впервые Гаррел выглядел неуверенно.

      – А ты как думаешь?

      Я мимоходом подумал, достаточно ли он умен, чтобы понять, что мне предлагает: если бы я проглотил диск, то смог бы ускользнуть и сбежать. Вот только куда? Честный это был вопрос или он тряс у меня перед носом приманкой?

      – Оставим кокон, – сказал я. – Так безопаснее.

      В уцелевшей линзе Гаррела моргнула потолочная лампочка. Он подобрал пьютер и сказал:

      – Хорошо. Пеллонхорк? Ты меня слышишь? Нам надо уходить.

      Пеллонхорк