Многоножка. Вячеслав Береснев

произошло на глазах какой-то старухи, которая разболтала моей семье… Короче, я после этого оправдал свою фамилию».

      Тамара тяжело вздохнула: ей стало жаль и кошку, и Рому. Непонятно, почему. Она посмотрела в потолок, а на телефон продолжили приходить сообщения:

      «Так что потом я пса отравил. Специально. Мышьяком. Добрый был пёс, хороший».

      «Это ужасно», – напечатала Тамара. Ей стало тяжело от такого разговора.

      Рома ответил:

      «Ага. И какой я после этого хороший человек?».

      Какое-то время Тамара глядела в экран, остановив пальцы над клавишами телефона.

      «Зачем ты это делал?».

      «Ну раз я Тварин. То и должен вести себя, как тварь. Тем более, если все меня таким считают…».

      «Глупость какая. Ты не должен».

      «Так во мне точно никто не разочаруется», – пришёл ответ. А затем:

      «Шла бы ты спать, хромая. Что зря воздух-то сотрясать».

      «Помнишь, когда пошёл снег?» – напечатала Тамара.

      «?»

      «Ну мы с тобой стояли и снег пошёл…».

      «Ну и что?».

      «Ты тогда ничего не почувствовал?»

      «Ты о чём?».

      «О том, что мы связаны».

      «Чё за бред».

      «Может, и бред. Но ты выглядел тогда, как человек, которому нужна помощь».

      «Ну точно не от хромой чудилы, говорящей с раздолбанными клавиатурами».

      «Отвали, хромая, а то хуже будет», – пришло последнее сообщение, и Рома Тварин вышел из сети.

      Действие 9. Преступление против смысла

      – Ты когда-нибудь смешивал «Кока-колу» с «Ментосом»?

      – Ты серьёзно? Ещё скажи, что кто-то никогда этого не делал… Ах да, ты же и не делал, точно.

      – Я просто осторожен…

      – Света, – позвала Тамара, остановившись на пороге.

      Кабинет № 018, перешедший Свете от её отца, был почти таким же бардачным, как комната Задиры Робби. Всё здесь – коробки, документы, какие-то тетради, мелкий реквизит, несколько костюмов на вешалках, – было свалено и развалено всюду так, будто сам кабинет ещё не оправился от смены хозяина.

      Света, повернувшись на её призыв, подскочила к двери и выглянула наружу – проверить, чем заняты остальные. Прикрыла дверь и спокойно спросила:

      – Да?

      Такие махинации были ей нужны, чтобы сохранять лицо: только наедине с Тамарой она иногда проявляла беспокойство, неуверенность, и другие эмоции, разрушающие её образ «грозного диктатора». Та иногда задумывалась о том, имело ли это вообще смысл? Ведь как минимум трое ребят знали её настоящую личность, да и остальные не были слепыми.

      – В общем… Я что подумала. Нам же всё ещё нужен кто-то на роль Сильвия, да?

      – Да. У тебя кто-то есть на примете?

      – Вообще, да, но речь сейчас не совсем об этом. Я тут вспомнила, что, когда мы встретились, ты сказала, что есть человек, который не ходит сюда, хотя из клуба, вроде как, не вычеркнут…

      – А… Сашка Солнышев, – ответила Света. – Он очень нелюдимый, и особо ни с кем не дружил… Куда он делся – понятия не имею.

      – А что, если его позвать? – предложила Тамара. – Он ведь не знает, что «Стаккато» снова жив.

      Света