Многоножка. Вячеслав Береснев

пропыхтела бабушка, возвращаясь с кухни, – Людмила Юрьевна Лебедева, моя давняя подруга. Помнишь, я говорила, как мы с ней в «Буратино» ходили?

      Тамара подняла брови.

      – Ого!..

      – Ничего себе, что, Фрось, ты вспомнила! – немного удивилась бабушкина гостья. – Давно же это было… Сколько лет?

      – Да шестьдесят, не меньше.

      – Да ну! Полтинник.

      – Ну где-то между, – флегматично согласилась бабушка. – Тамарка вон сейчас там занимается, поднимает деятельность…

      – Это как это? – заинтересовалась вдруг Людмила Юрьевна, вонзив глаза за очками в Тамару.

      Пришлось вкратце рассказать ей, что того «Буратино» уже не существует, – переименовался в «Стаккато» и успел пережить многое, прежде чем чуть не развалился.

      – Людка, Ильрата-то Фахитовича помнишь?

      – Это который пением-то у нас занимался? А как же не помню, я недавно его внучку нашла. Умер он пару лет назад.

      – Да ты что? Ну старенький уже был…

      – А то! Ему же за восемьдесят уже стукнуло…

      – А его внучка к нам не хочет? – спросила Тамара осторожно. Помнила про слова Светы про то, что людей у них теперь достаточно, но спросила, не надеясь на результат.

      Людмила Юрьевна пожала плечами.

      – Не спрашивала… Слушай, а как там сейчас? Ну, в «Буратине»…

      – «Стаккато» он теперь называется, – поправила её бабушка.

      – Ааа, ну… Бардак там был, – Тамара слегка рассмеялась. – Света рассказывала, что они с её отцом поставили хороший спектакль – «Мастера и Маргариту», вроде бы, – и якобы даже какой-то московской комиссии очень понравилось, и они спонсировали его какое-то время. А загнулся театр из-за того, что Светин папа заболел, и после него руководить было некому.

      – А ты-то чего туда пошла?

      – На сцене играть хочу. А в школьном театре не пускают, говорят – инвалид.

      – Молодец у тебя внучка-то, – уважительно произнесла Людмила Юрьевна, обращаясь к бабушке, при этом оттопыривая уголки губ вниз, – молодец, ничего не скажешь. С характером.

      Тамаре стало неожиданно приятно услышать подобное. Хвалили её редко, и ещё реже – за какой-то там «характер», которого она в себе и близко не видела.

      В этот момент у бабушки зазвонил в коридоре телефон и та отправилась отвечать.

      – Да? Да, Риммочка, да, – звонила Тамарина мама. – У меня она, сидит, пришла только что, сейчас чаем поить буду… В смысле, «сбежала»?! Пирожочек мой, не закатывай мне здесь истерик, с твоей дочерью полный порядок… Не на-а-адо приезжать, не надо! Сейчас мы с ней поговорим, и если нужно, мы вызовем такси. Я тебе перезвоню. Не нервничай!.. Я сказала – не нервничай, – повторила она терпеливо, – ничего с твоей Тамарой не случится. Я тебе перезвоню. Выпей чаю зелёного. Помогает.

      Завершив свой разговор, она вернулась и села перед Тамарой с самым серьёзным выражением лица.

      – И почему, внученька, мы маму расстраиваем? – спросила она самым укоризненным тоном.

      Тамаре сразу же стало не по себе: бабушка была чуть ни