Истории, которых не было. Корсакова Ирина Вячеславовна

надулись, выставив острые края.

      – Раньше-то больше было простых желаний. Деньги, власть, здоровье, а с прошлого века каждый третий какой-то хитровывернутый, вроде тебя. Одна хипуха пожелала в собаку превратиться, потому что собаки, мол, лучше людей.

      – А что я? Я так креативно не мыслю, думаю: как бы с единственным желанием не промахнуться. Что тут хитрого? Жадничаю, хапнуть хочу побольше.

      – Это хорошо. Жадность для людей – показатель душевного здоровья. А то тут один думал долго, а потом решил, что ему ничего не надо, что он счастлив, а свои желания сам исполнит. Ну, не идиот?!

      Егор неопределенно помотал головой. Он, как раз, прикидывал: не загадать ли – вернуть жену и помириться с дочкой, или оставить этот вопрос для самостоятельного решения. И надо ли ему это? Не просто так ведь разошлись, не на пустом месте. Всё происходит непросто так, и менять, как выразился его новый друг "парадигму существования мира" – дело опасное, потому, как непредсказуемы последствия.

      – Может он не идиот. Может просто поосторожничал, чтобы не расхлебывать потом.

      – Не, он идиот. Мог хотя бы попросить, чтобы лысина опять волосами поросла. Осторожничаешь у нас ты, Георгий Александрович. Трусишь, если прямо говорить. Как бы чего не вышло, да?

      Егор мог бы поклясться, что от природы лишенная мимики рыбья морда, сложилась в презрительную ехидную ухмылку. Это было обидно, и он ответил холодно.

      – Лучше быть трусом, чем безответственным эгоистом. Ты когда-нибудь думал о том, что когда ты исполняешь какое-нибудь свое рыбье желание, нарушая, как ты сам сказал "парадигму", в этом мире что-то поворачивается не в ту сторону. А за ним другое, третье. Может у нас тут все наперекосяк из-за твоих дурацких желаний.

      – Почему из-за моих? – в хриплом баритоне звучали нотки искреннего удивления, – я же ваши желания исполняю, не свои. Так что – не вали с больной головы на здоровую, Гоша. Сами себе этот бардак организовали, глаза бы мои вас не видели.

      – Ну, и пожелай себе ослепнуть, – огрызнулся Егор.

      – Может, и пожелал бы, да не могу.

      – Почему это?

      – Ты глухой или тупой? Говорю же: "Свои не выполняю!"

      Егор убрал со лба отросшую челку и пристально посмотрел в красные рыбьи глаза.

      – То есть, ты хочешь сказать, что не можешь выполнять свои желания.

      – Дошло, хвала кашалотам, не прошло и суток.

      – Погоди! А вода? Я её не желал.

      – Вода с самого начала тут в песке была. Из отдыхающих, видно, забыл кто-то.

      – Да? – Егор старался быть, как можно более язвительным, но голос его, всё равно, звучал растерянно, – почему же я её не заметил сначала?

      – Потому, что дебил, – просипел Толик, и подбросил хвостом несколько сухих песчинок.

      Егор решил не реагировать на " дебила". У него зашевелилась мысль. Даже не мысль, а намек на понимание, который он боялся упустить. Понимание чего? Он и сам не знал.

      – Получается, что тебя любая акула может в любой момент сожрать?

      – Получается.

      – А живешь