Нет никого страшнее меня. Маша Храмкова

столик? Отражение было усталым и взлохмаченным: рыжая копна чуть вьющихся волос, бледное лицо, веснушки… и абсолютно белое пятно на лбу, большое, с неровными краями, переходящее в ослепительно белую прядку, ярко контрастирующую с пламенем остальных волос.

      «Седая», «меченая», «уродка», – так называли ее в старой школе.

      Адель легла на кровать и уставилась в потолок. «Только не снова, пожалуйста. Только не здесь».

      Тук-тук-тук, – в дверь постучали. Это была мама.

      – У меня для тебя подарок, – Маша несла в руках большую коробку. Внутри оказался набор новых простыней нежного лавандового цвета, а еще небольшой ночник в виде цилиндра.

      – Как мило, – Ада невольно улыбнулась. – Спасибо!

      – Он светится любыми цветами, – мама протянула Аде инструкцию. – Есть даже режим дискотеки.

      Адель фыркнула: судя по настрою мамы, разговор «между нами девочками» должен был произойти через пять, четыре, три, две…

      – Новая школа – это повод завести друзей, – начала она, и Ада мысленно поаплодировала своей точности, – Найти парня…

      – Мам, давай здесь сделаем стоп, – устало отозвалась Адель. – У меня есть друзья.

      – Конечно-конечно, – мама прогнала ее с кровати и принялась застилать белье. – Знаешь, я уже жду не дождусь, когда под нашими окнами будут выстраиваться в очередь кавалеры…

      – Так перестали делать лет сто назад, – Адель закатила глаза.

      – Все, все, – Маша замахала руками. – Я просто… чувствую вину перед тобой! Но ты же понимаешь, папа не мог отказаться от этой должности. Мы так надеялись, что в Ливенворте тебе будет хорошо…

      Адель тем временем залезла на стол и распахнула окно. Старые створки тихонько скрипнули, а в лицо тут же ударил свежий ветер. Вид выходил на горы – и они действительно были прекрасными! Скалистые, утопающие в тумане, поросшие зелеными и желтыми деревьями. Столько растительности Ада видела только в России, когда приезжала в гости к бабушке Саре.

      «А все-таки здорово здесь!» – невольно подумала Ада.

      Вдруг на одном из склонов мелькнуло нечто светлое, рукотворное.

      – Маяк? А он тут зачем?

      Это и правда был маяк; вот только совершенно непонятно, с какой стати он располагался в горах. Кажется, к нему даже вела тропинка, или мозг просто дорисовывал то, чего не могло коснуться зрение.

      – Ада! Не переваливайся через подоконник, пожалуйста! – воскликнула мама страшным голосом.

      – Посмотри сюда. Внимательно, – указала Адель, послушно перебравшись обратно на стол. – Ты видишь маяк?

      Маша Хортон тряхнула головой, ловко сбивая очки с кончика носа на переносицу. Прищурилась. Иногда она напоминала дочери растрепанную сову: низенькую, глазастую, со всклокоченными волосами, почти как у Адель, только темными, словно вороново крыло.

      – Ничего не вижу, – наконец заключила она. – Маяка быть не должно, зачем он в горах? Все, слезай!

      – Вот и я о том же, – задумчиво сказала Ада. – Не должно. Но