Сказки глазами психотерапевта. Михаил Вельевич Аршанский

девочек холодом в рассказах участников групповых психотерапевтических занятий встречается достаточно часто. Всякий раз, когда участники вспоминают эту сказку, получается, что для того, чтобы получить приз, надо много трудиться по дому, как это сделала дочь Деда. А вот если работать не будешь, то и приза не получишь.

      Сложно сказать, откуда пошла эта интерпретация сказки. Возможно, помог кинематограф, а возможно, прагматичный подход героини немецкой сказки «Метелица», которая сначала ведро в колодец уронила, затем, чтобы исправить ошибку и не получить наказание от мачехи, полезла за ним, но попала к Метелице, которая вернула ведро только в обмен на работу.

      В сказке «Морозко», как выясняется, все было по-другому.

      Морозко

      Живало-бывало, – жил дед да с другой женой. У деда была дочка, и у бабы была дочка.

      Все знают, как за мачехой жить: перевернешься – бита и недовернешься – бита. А родная дочь что ни сделает – за все гладят по головке: умница.

      Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела – еще до свету… Ничем старухе не угодишь – все не так, все худо.

      Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится – не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.

      – Вези, вези ее, старик, – говорит мужу, – куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.

      Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь:

      – Садись, мила дочь, в сани.

      Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.

      Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит – невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:

      – Тепло ли тебе, девица?

      – Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

      Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:

      – Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Она чуть дух переводит:

      – Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

      Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:

      – Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?

      Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:

      – Ой, тепло, голубчик Морозушко!

      Тут Морозко сжалился над девицей, окутал ее теплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.

      А мачеха по ней уж поминки справляет, печет блины и кричит мужу:

      – Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!

      Поехал старик в лес, доезжает до того места, – под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около – короб с богатыми подарками.

      Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой.

      А дома старуха печет блины, а собачка под столом:

      – Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут,