Собиратель костей. Андрей Дашков

истекавший сарказмом, но теперь я знал, что и у него есть уязвимые места. Это могло мне дорого обойтись, и я сделал вид, что ничего не заметил.

      Девочка – то ли служанка, то ли ученица (у Клары не было своих детей, по крайней мере никто в городе о них не знал) – провела нас в комнату, погруженную в вечные сумерки. Небрежным жестом Габриэль велел мне оставаться у двери. Здесь я чувствовал себя неуютно. Какому-нибудь придурку вроде Малютки вполне могла прийти в голову бредовая идея разобраться с инородцем и заявиться в салон Клары с оружием. В самом деле – это было тихое местечко, в высшей степени подходящее для дел такого рода. В этом случае я был бы первым, кто получил бы заряд свинца в спину. И потому моя спина все время чесалась.

      Жалюзи на окнах были закрыты. Горели свечи и курились благовонные палочки. На каминной полке лежали «Большой атлас регионов мертвых», изданный в начале прошлого века профсоюзом собирателей костей, и томик с перламутровым крестом на переплете, весьма похожий на молитвенник, – но, судя по цвету бумаги, это был запрещенный «Черный бревиарий». Ничего не скажешь, редкое издание… За спиной Клары висел портрет мистера Кроули. С потолка свисала лампа с абажуром в виде панциря черепахи. Да, чуть не забыл: на шахматном столике были будто напоказ выложены затасканные таблицы эфемерид планет – совершенно бесполезные, ибо их составили несколько десятилетий назад те астрологи, которые еще умели это делать.

      Одной брезгливой гримасой хозяин вынес приговор эклектичной и дешевой декорации. Я надеялся, что он не сочтет Клару столь же дешевой самозванкой. Она действительно обладала редкостным даром, и слава о ней распространилась далеко. Однако люди редко ощущают то, что скрыто в глубине, и куда больше доверяют видимости. Потребность помнить давно признана вредной. Многие желали бы забыть прошлое, и лишь некоторые хотели знать свое будущее. И еще меньше было жаждущих вскрывать гнойники тайн.

      Но сегодня к ясновидящей, похоже, забрел настоящий ценитель гноя. Она честно старалась быть ему полезной. Все старались быть ему полезными, но мало у кого это получалось. Я продержался дольше других. Клары хватило минут на сорок.

      Она выслушала его молча. Ни одна складка не дрогнула на ее жирном желеобразном лице, хотя поговаривали о ее темных делишках с Шепотом. Мне и в голову не приходило, что я ее подставлял. В конце концов Габриэль рано или поздно все равно добрался бы до нее, и тогда было бы только хуже. Сейчас же он разыгрывал из себя приличного человека, если в отношении его можно употребить это слово.

      Когда он закончил, она кивнула, прикрыла веки рептилии и опустила пальчики-сосисочки на экран. С минуту сидела, погружаясь в транс (а может, думала: «Катитесь-ка вы оба к черту!»), потом стала совершать плавные движения кистями, словно сдирала с экрана тончайшие невидимые пленочки.

      Я видел подобное действо не впервые и всякий раз сомневался в успехе, но снова и снова убеждался в том, что она «очищает» экран до такой степени, что на нем становится различимым