Собиратель костей. Андрей Дашков

то ли действительно погрузилась в транс, то ли предпочла не обращать внимания на происходящее. Ее зрачки хаотично блуждали под опущенными веками, а из-под волос поползли струйки пота, оставляя дорожки в пудре.

      Мне и самому показалось, что в комнате становится жарковато и душновато. Еще бы – свечи горели, три человека дышали, один курил, ну и Ричард, конечно, сопел в свои две дырки, не сводя с Габриэля вылупленных глаз. Песик напоминал мне последнего отпрыска дегенерировавшей династии аристократов с полностью утраченным чувством реальности и с выдающейся неспособностью предчувствовать опасность. Я сомневался, что это несчастное животное почует приближение землетрясения, не говоря уже о неопределенной угрозе, которую представлял собой зеленоглазый двуногий монстр…

      Вскоре Клара начала еле слышно говорить. Разобрать, что она там бормочет себе под нос, было невозможно, хотя я слушал так же внимательно, как осужденный слушал бы приговор, выносимый старым судьей-маразматиком.

      Габриэль поморщился и бросил на меня взгляд, не суливший ничего хорошего. Я и так уже жалел, что поставил на Клару. Не хотел бы я оказаться среди тех, кого хозяин сочтет для себя бесполезными.

      Я становился на носки и вытягивал шею, пытаясь заглянуть в экран, лежавший на коленях у толстухи. То, что я увидел, напоминало паука-свастику, бегавшего от одной черной лузы к другой по зеленому мерцающему полю. Постоянно следить за ним было, наверное, чертовски утомительным занятием…

      Наконец ресницы Клары взлетели вверх. Она уставилась на нас мутными глазами. Ее зрачки были расширены, будто она и впрямь бродила в нездешней тьме. Я не мог бы сказать в точности, что с нею произошло, но по крайней мере ее речь стала членораздельной. Правда, болтала она всякую ерунду:

      – Даже мертвые не спят спокойно… Одни могилы молчат. Другие орут. Третьи взывают к мщению. Слышу два поющих склепа. Ни одна могила не шепчет…

      – Что за хреновина?! – воскликнул Габриэль. – Санчо, дурень, куда ты меня привел?

      И все же я чувствовал, что он забавляется этим представлением.

      А Кларе уже было не до забав. Кажется, она угодила в ловушку. Чужак проник вслед за нею в ее тайный сад, и теперь бедняжка обнаружила, что тропинки, которыми она многократно пробиралась в мире теней, отыскивая и узнавая вещи с изнанки, исказились; карты лгут; ориентиры перепутаны, и нездешние призраки стерегут выходы, отпугивая посвященных…

      Клара испугалась, но так, как пугаются в дурном сне. Она стала похожа на уродливого ребенка, погрузившегося в кошмар. Морщины на ее лице напоминали извивающихся червей. Собственное прошлое было ее смертельным врагом. Она хотела бы разрушить и испепелить корявые лабиринты памяти, но они стояли незыблемо, как крепость, а из-за стен, спрессованных болью и временем, доносился злорадный хохот шпиона, проникшего туда через нору в подсознании, и предательское эхо повторяло подавленные мысли. У ее памяти не было глаз,