Школа Чаянова. Утопия и сельское развитие. А. М. Никулин

обнаружить разновидности доминирования капитализма, наконец, в Японо-Китае господствует своеобразный феодализм.

      Особенность российской социально-экономической системы заключается в драматической борьбе и решающей победе в середине XX века села над городом, созидании общества крестьянской цивилизации с ее превалирующим значением экономики сельского домохозяйства или, как пишет сам Чаянов от имени идеологов этой крестьянской утопии:

      В основе нашего хозяйственного строя, так же, как и в основе античной Руси, лежит индивидуальное крестьянское хозяйство. Мы считали и считаем его совершеннейшим типом хозяйственной деятельности. В нем человек противопоставлен природе, в нем труд приходит в творческое соприкосновение со всеми силами космоса и создает новые формы бытия. Каждый работник – творец, каждое проявление его индивидуальности – искусство труда[139].

      Чрезвычайно важным является это принципиальное подчеркивание Чаяновым значения именно индивидуального (а не общинного!) крестьянского хозяйства. В крестьянской утопии Чаянова община вообще не упоминается ни разу. Зато часто упоминаются кооперативы, гибко интегрирующие отдельные крестьянские хозяйства в громадную крестьянско-кооперативную систему этой страны.

      Победа индустриального общества на Марсе была достигнута путем реализации долговременного плана тотального строительства каналов, преобразовавших рационально социалистическим образом экономику и экологию всей планеты. Создание крестьянской России произошло через осуществление программы тотального разрушения городов и трансформацию их в своеобразные социальные узлы связей гражданского крестьянско-кооперативного социума. В результате перед читателем открывается картина страны, преодолевшей фундаментальное противоречие между городом и селом со стороны активной экспансии села:

      Деревня приняла необычный для сельских поселений вид. Вся страна образует теперь кругом Москвы на сотни верст сплошное сельскохозяйственное поселение, прерываемое квадратами общественных лесов, полосами кооперативных выгонов и огромными климатическими парками.

      В районах хуторского расселения, где семейный надел составляет 3-4 десятины, крестьянские дома на протяжении многих десятков верст стоят почти рядом друг с другом, и только распространенные теперь плотные кулисы тутовых и фруктовых деревьев закрывают одно строение от другого. В сущности, теперь пора бросить старомодное деление на город и деревню, ибо мы имеем только более сгущенный или более разреженный тип поселения того же самого земледельческого населения. ‹…›

      Вы видите группы зданий ‹…› несколько выделяющихся по своим размерам. Это – «городища», как принято их теперь называть. Местная школа, библиотека, зал для спектаклей и танцев и прочие общественные учреждения. Маленький социальный узел. Теперешние города такие же социальные узлы той же сельской жизни, только больших размеров

139

Чаянов А. В. Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии. М., 1920 (под псевд. Иван Кремнёв). С. 29.