Так хорошо мы плохо жили. Александр Ефимов-Хакин

о мелких новостях и сплетнях. Такая приземлённая жизнь позволяла знать всё, всем, обо всех. Люди жили большой семьёй обычно дружно и с взаимовыручкой. Отношения между ними простые и тёплые.

      Их жизненные условия такие,

      Где без спроса ходят в гости,

      Где нет зависти и злости – милый дом,

      Где рождение справляют

      И навеки провожают всем двором.¹⁰

      В воскресение в таких дворах импровизированные танцы под «Брызги шампанского», «Рио-риту», «Чайку», танго и фокстроты до глубокой ночи. Все так истосковались по мирной жизни, что ни у кого не возникало возмущений по поводу шума. Казалось бы всем рано утром в понедельник на работу!

      А кто танцует? В первые послевоенные годы – чаще это молодые женщины, наши мамы. В ситцевых платьицах в горошек с накладными плечиками, в простеньких туфельках-

      лодочках и с перманентными (шестимесячными) причёска-

      ми. Локоны ниспадают на плечи. Дети – здесь же. Притихшие, они заворожённо наблюдают за танцующими. Ведь пока не вернулся папа из армии (нередко возвращались в самом конце 40-х годов), для каждого из них мама это единственный самый близкий, самый любимый человечек на свете.

* * *

      В центре города, особенно на многолюдных улицах, работали тогда чистильщики обуви. Палатка одного из таких мастеров находилась около гостиницы «Метрополь».

      – Ботинки-то небось давно не чистил. Сходи к армяшке, – говорила обычно жена нерадивому мужу.

      И это была привычная фраза без какого-либо презрительного национального оттенка.

      Да, этим занимались непременно армяне, величавшие себя почему-то ассирийцами, москвичи их называли айсорами.

      Проходя по улице и видя радушно приглашающего тебя мастера, ну, как не воспользоваться случаем. Заказчик, чаще это мужчина, чинно ставит ногу на смонтированную на ящике подставку по форме подошвы. Чистильщик, сидя на низкой табуретке, прямо-таки артистически показывает своё мастерство. Обложив ногу двумя картонками, чтобы не испачкать носок, он тщательно наносит гуталин (крем) маленькой щёточкой. Потом двумя щётками побольше надраивает ботинок попеременными движениями вытянутых рук – то левой, то правой. И, наконец, доводит до блеска длинной бархоткой, опять работая обеими руками. Во взмахах рук сквозит что-то дирижёрское, но не втихомолку. Всё действо сдабривается хвалебными и добрыми словами в адрес заказчика. Затем вторая нога, и опять разговор. Все это вынуждало клиента, подвергнувшегося своеобразному гипнозу, сполна раскошелиться.

      Вы помните шустры и споры

      С глубокой древностью в глазах

      Чистильщики сапог – айсоры

      Сидели в будках на углах?

      Их руки действовали хитро,

      Шло колдовство во всей красе!

      А кремов пёстрая палитра

      В коробках из-под монпансье,

      А взмахи полукруглой щёткой,

      А отблеск зайчиков зеркал,

      Когда малиновой бархоткой

      Чистильщик башмаки ласкал!

      (Марк Луцкий)

      Такое же, но более краткое общение проходило и в бане. В мыльном отделении банщик, непременно