Пустые комнаты. Алекс Палвин

тебя, Дэнни. Я вижу тебя, друг. Давай, я буду трахать тебя до потери пульса, тебе лишь надо скрутить крышку и сделать глоток.

      Я сунул водку обратно.

      Насколько меня хватит?

      6

      Я достал из сумки «Глок-19» и коробку патронов. За счет укороченного ствола исходного «Глока-17» он казался слишком маленьким, чтобы доверить ему свою жизнь. Ничего страшного, я вверял свою жизнь и гораздо меньшему.

      Сев на кровать и включив прикроватное бра, я извлек магазин из рукоятки. Сопротивление пружины возрастало по мере уменьшения количества патронов в руке, в то время как сопротивление другой – той, что внутри меня, – ослабевало. Впервые за весь день я отпустил те свои мысли, которые возникли еще при чтении письма, и теперь они обступили меня безмолвными надзирателями. Я не мог допустить, чтобы кому-то стало известно о моем проступке. Проступок – так ты это называешь? Проступок, недоразумение. Он оступился всего раз, а потом было поздно. Плевать. Хорслейк находится в глуши. Я убью его и закопаю там же.

      Вогнав магазин обратно в рукоятку, я положил пистолет на прикроватный столик, сорвал с кровати покрывало и забрался под одеяло.

      Я вспоминал свою последнюю поездку в Нью-Йорк в конце октября. Уладив все дела, мы с Джерри отправились ужинать в мой любимый ресторан.

      Джеральд Флеминг из «Синнерс Арт» был моим агентом уже двенадцать лет. Когда я впервые увидел его, он не произвел на меня огромного впечатления, но он оказался настоящим бойцовским псом от современного искусства. Джерри первым заинтересовался моими работами. Я жил своей жизнью – и вдруг обо мне заговорили. На первой выставке, в которой меня пригласили принять участие, мне выделили отдельный зал. Через полгода, когда мне исполнилось двадцать три, один известный галерист устроил мне персональную выставку в своей галерее в Сохо. В первый же вечер были распроданы все мои картины. А я бродил из зала в зал, недоумевая: «Какого черта? Когда это произошло?» К 2010-му выставки моих работ прошли в галереях Нью-Йорка, Вены, Парижа, Берлина, Мюнхена, Гамбурга, Москвы, Милана, Лос-Анджелеса, Женевы, Будапешта.

      Я заказал севиче из гребешка и пасту с морепродуктами. Джерри погрузил нож в кусок сырого мяса, который почему-то назывался стейком.

      – Где Вивиан? – спросил он.

      – Ты же знаешь, она терпеть не может летать.

      Джеральд отложил столовые приборы, перевел взгляд на кого-то поверх моей головы и постучал пальцем по сапфировому стеклу над синим циферблатом Oyster Perpetual.

      – Хорошо, Дэниел, как скажешь.

      Повернувшись на стуле, я с отвисшей челюстью наблюдал, как официант несет торт, меня окружают люди, а музыканты начинают исполнять «С днем рождения» в джазовой манере, в то время как невозможность немедленно покинуть ситуацию кипятком разливается внутри меня. В итоге я отлучился в уборную и долго держал пальцы под ледяным потоком.

      – Считай меня старомодным, но я настоял, чтобы свечей было тридцать пять. Знаешь, есть у меня ощущение, что этот год изменит все.

      Флеминг был