Великий поход. Александр Константинович Белов

ты собираешься держать её здесь?

      – До тех пор, пока её память окончательно не отторгнет всё происшедшее прошлой ночью.

      – А если не отторгнет? – допытывался Дадхъянч.

      – Значит…

      – Значит, репутация хотара выше человеческой жизни?

      – Её жизнь – это жизнь жертвы, которую выбрало племя. Не забывай об этом.

      – Но данав не принял эту жертву! Не думаешь ли ты, что сам Варуна помог ей выжить?

      – Твоя дерзость заходит слишком далеко! – вспыхнул хотар.

      В хижине воцарилась тишина, и только диковатый горный ветер, притаившийся за углом, шуршал циновкой входного проёма.

      – Приведи её! – бросил Свами своему строптивому подручному.

      Девушка, опоенная зельем, едва держалась на ногах. Её глаза отказывались видеть, и она никак не могла найти им места. Гаури водила головой, то вдруг останавливая взгляд на каком-то предмете, то с испугом отвергая подступающую к глазам несуразность.

      – Ты слышишь меня? – крикнул хотар в лицо девушке. Он схватил её за руку, но Гаури не чувствовала боли. Свами ворвался в глубину её безумного взгляда:

      – Теперь ты будешь делать только то, что я тебе скажу. Не выходи из этой хижины. Даже если тебе очень приспичит. В углу много сена, там ты сможешь удовлетворить свою любую нужду. Не выходи наружу. Если выйдешь из хижины – значит, погибнешь!

      Последние слова он выкрикнул как-то особенно яростно, отчего Дадхъянч пришёл в оцепенение. У Гаури подкосились ноги. Свами толкнул её на лежанку и вышел. Молодой брахман подошёл к девушке. Она лежала не шелохнувшись с застывшим, обезумевшим взглядом. Мягкий сумрак затенял её гладкое лицо.

      – Я помогу тебе, – прошептал юноша, – обязательно помогу.

      На розовых скалах Антарикши остывал день. Долины уже погружались в вечерний покой. Где-то за перевалом протяжно гудели коровы, и трубная гортань ущелья разносила их сытую вечернюю песню.

      – Поторопись! – крикнул Свами. – Иначе мы не успеем к обряду.

      Юноша, перескакивая через каменные головы зарывшихся в траву валунов, устремился за хотаром.

      – Будешь приносить ей еду. Один раз в день. И подпой. Да смотри, чтобы она его пила! Это поможет ей побыстрее забыть всё, что с ней произошло.

      – А если подпой не поможет? – осторожно спросил Дадхъянч.

      – Знаешь, сомнение не признак пытливости человеческого ума. Нет. Сомнение – признак его слабости. Когда человек не верит в очевидное, он только демонстрирует свою незащищённость перед жизнью. Полную незащищённость.

      – Я бы хотел иметь твою веру, – твердо сказал юноша. «Но у меня будет моя вера, – договорил он уже самому себе, – в которой для сомнения не останется места».

      Они спустились в густорослую наступь деревьев, захватившую весь остаток склона. Её плотную зелень шевелила отдушина гулявшего где-то выше ветра. Идти здесь было трудно. Деревья сцеплялись ветками, а ветки перетянуло верёвками лиан и спутанным вьюнком. Под ногами расползалась каша непросыхавшего отгнойника перемешанных с землёй листьев.

      – Сюда