День Правды. Ирина Ребони

Дверь продолжала содрогаться, но мне почему-то стало не так страшно.

      – Пошла вон, дура! – закричала я во весь голос.

      Как ни странно, вскоре после этого всё затихло, но я все равно решила, что больше ни одной ночи здесь не проведу. У меня еще осталось немного денег, да и в магазине должны заплатить, так что завтра же переберусь в гостиницу. Говорят, на Лиговке есть дешевые номера, а потом, если устроюсь к миллионерше, сниму нормальное жилье. И все-таки, почему эта вакханалия прекратилась, после того, как я закричала? Неужели рассказ неизвестной старушки содержит хоть каплю правды?

      Сегодня, выйдя из дому, возле деревянного мостика я встретила старушку. В последние пару дней солнце почти полностью растопило снег на пустыре, и появились маленькие тщедушные росточки, которая старушка обрывала и складывала в пакет. Увидев меня, она так испуганно вытаращилась, будто увидела привидение. Я молча остановилась возле нее, желая услышать объяснения.

      – Неужто вы в Прасковьином доме поселились? – еле выдавила из себя старушка.

      – Я живу в красном кирпичном доме, – ответила я, – но я не знала, что у него есть название.

      Старушка стала уверять, что это нехорошее место, и мне следует немедленно съехать отсюда, пока какой беды не случилось. Говоря это, она непрерывно крестилась. Я и без того была сама не своя от страха, а тут еще такие слова, но все равно попросила рассказать, почему это место считают «нехорошим». Старушка, всю жизнь прожившая на Петроградской стороне, рассказала местную легенду, которую услышала от матери, а та, в свою очередь, от своей бабки.

      Больше ста лет назад дочь богатого купца красавица Прасковья то ли от несчастной любви, то ли головой ударилась, но в одночасье сошла с ума. Нрав ее сделался таким буйным, что ни одна лечебница ее не принимала, так как другие больные от ее воплей тоже становились буйными. Тогда купец решил построить для своей дочери частную лечебницу, для чего выбрал это уединенное место. Дом построили в рекордные сроки. На втором этаже располагалась квартира Прасковьи, в которой она жила с двумя санитарами, а напротив поселился ее личный врач. Первый этаж предназначался для слуг и хозяйственных нужд. Никакое лечение Прасковье не помогало, ее громкие крики то и дело раздавались по всей округе. Местные жители жалели ее и боялись. Так продолжалось много лет. Постепенно все привыкли к крикам, а лечебницу стали называть Прасковьиным домом. Однажды не досмотрели за ней, и она, сделав из простыни петлю, повесилась. Купец осерчал на нерадивых санитаров и по его приказу тех избили до полусмерти, а остальным служителям лечебницы он передал в дар Прасковьин дом. Однако продать его не удалось, никто не хотел его покупать. Все съехали отсюда, остался только бывший сторож с многочисленным семейством. Но недолго он радовался. Один за другим от разных болезней умерли три его сына, затем повесилась юная дочь, да и за ним самим стали замечать странности. Он всем рассказывал, как Прасковья ему является, говорит