Уроды. Часть первая. Наталия Дмитриева

интеллектуальной издательской системе Ridero

      вилька

      Глава 1. Седое Море

      Бульки! Бульки! Бульки! Бульки! Здорово! Вильк – налево! Вильк – направо! Бульк! Такое круглое и гладкое – голо-ва. Сзади такое тонкое и шустрое – виляльник. В голове – смотрелки. Это – папа. Это – мама. Кушать – мама. Папа – большой. Хорошо! Родители плывут рядом. Вокруг плывёт мир. Колышется. То подогретый, то ледяной. То прозрачный, то мутный. То лёгкий, то густой. То вдруг страшный, то смешной. Папа – большой. Мама – кушать. Синее, серебристое, голубое, волнистое, бирюзовое, искристое…

      Бульки! Бульки! Бульки! В голове – слушалки. Ма-а-аленький! Ми-и-иленький! Хоро-ошенький! Родненький! Не вертись! Кушай! Не отставай! Не уплывай! Не трогай! Не дёргай! Кушай! Не вертись! Кому сказали?!!

      Бульки! Бульки! В голове рот. Во рту много всего. Вильк – налево! Вильк – направо! А почему? А зачем? А когда? А сколько? А что, если? Ма-а-ам! Ну, почему-у? С закрытым ртом – неудобно.

      Бульки! Что там ещё в голове? Локатор! Не топырить! Откусят. Смотрелки – смотреть, куда плывёшь. Локатор – улавливать обстановку. Рот – молчать. Есть молча!

      Вильк! Вильк! Про виляльник ничего такого не говорили. Виляй, сколько влезет! Родители радуются. Виляй весело и ритмично. Вильк – налево, вильк – направо. Вверх-вниз – не надо. Родители сердятся. Почему? Не известно. На вопросы – не отвечают. Не мчись! Не стой! Кушай! Не трогай. Не дёргай. Не вертись. Не мешай!

      Да, мамочки мои! Я бы рад, но что-то случилось… Виляльник не слушается. Дергается. Цепляется. Отстаёт. Забегает вперёд. Уже не плоский и не шустрый. И, кажется, на виляльник уже не похож. Помогите! Мама, есть не хочу! Папа, почему…? Да не могу я молчать больше!!!

      – Дорогой сынок, – вдруг открыл рот большой папа, – видишь ли, случилось то, что, в общем-то, и должно было случиться. Вещь, так сказать, закономерная. Бояться не надо. Просто теперь. После того. Как твой виляльник отпал естественным образом. И ты не сможешь больше радовать нас своим вилянием. Тебе придётся нас покинуть. Видишь ли, мы – взрослые. У нас море забот, в которых нам приходится вариться с утра до вечера. А иногда и с вечера до утра. У тебя совершенно другой путь. Ты уже большой.

      – Не бойся, сынок, – вступила в разговор мама. – Наш мир так устроен. Все дети, которые не могут больше радовать своих родителей весёлым вилянием, отправляются на Зелёное облако, плавающее прямо над нашим Седым морем. К сожалению, мы с папой не помним, были ли сами когда-нибудь маленькими и жили ли сами на этих облаках. Наверное, да. И, наверное, ты тоже когда-нибудь к нам вернёшься. Но сейчас, извини. Ты задаёшь слишком много вопросов. А у нас совершенно нет времени на них отвечать. И вообще, мы не понимаем, зачем надо отвечать. Ничего не изменится от наших ответов! У всех есть смотрелки, и каждый может сам на всё смотреть. У всех есть локаторы, каждый может сам всё улавливать. А у тебя вместо виляльника выросли другие конечности, и ты сам сможешь ещё и потрогать и… В общем, всё прекрасно, мой друг! Я тебя уверяю, на облаке тебе будет гораздо лучше. Потому что с помощью своих нижних конечностей ты сможешь там прекрасно передвигаться, а здесь, в нашем море, без виляльника просто совершенно невозможно нормально жить. Извини, как говорится. Мы сделали всё, что могли.

      – Да! – подтвердил большой папа.

      Не может быть! Но… Ни папы, ни мамы… И цвета какие-то не такие. Не синие, не бирюзовые. И что-то ещё не так… Что? Не понятно. Не густо, не жидко, не струится, не стремится, не колышется… Страшно. Или нет? Не понятно. Странно… Да! Именно странно. Значит так. Круглое и гладкое – голова. В голове – смотрелки. Зелёное. Оно зелёное? Шевелится. Колется. Щекочет. Не зелёное. Пусть будет розовое. Переливается. Жёлтое. Слепит. Греет? Не понятно. Дует! Да. Дует. Раньше не дуло. И не кололось. Жёлтое греет. Или розовое? Или вон то, наверху – блестящее? И тёмное. Странно. Чёрное или белое? Блестит. Зеркало? Или смотрелка? А голова тогда где?

      В голове – локатор. Шелестит. Свистит. Шуршит. Стучит. Дует. Раньше не дуло. Всё молчит. Говорить некому. Можно бежать. Можно стоять. Можно трогать. Можно не кушать. Хочу есть. Но-овость.

      Надо встать и идти. Раньше нельзя было встать. Нельзя было идти. Нет, не так. Раньше невозможно было встать. Не на что было встать. Теперь есть чем и есть на что. Конечности! Но-о-овость. Можно пинать. Можно стоять. Можно бежать. Трудно. Вилять – невозможно. Можно дрыгать, но бесполезно.

      А всё-таки почему? Почему меня выгнали? Из-за конечностей? Впрочем, будем считать, что не выгнали. Без виляльника в Седом море невозможно вариться. Плыть тяжело. Вилять нечем. А куда он делся? И почему? Хочется есть. Это уже не новость. Мама – не слышит. Папа – большой. Я —…

      Кто я? А какая разница? Больше теперь никого нет. Только Я. И разное всякое. Непонятно для чего. Что будет? А было что? Посмотрим. Вот он – край! За краем? Должно быть синее, серебристое, голубое… Нету. Куда делось? Какое-то жёлтое, розовое и… А нет, голубое и серебристое – и жёлтое, и зелёное, и синее. Только всё мутно. Я оттуда или нет? Вообще-то, если я сижу на самом краю, здесь оказался только что,