Усердие князя Владимира. Андрей Прохоренко

этого понадобятся столетия, но основные шаги ты сделаешь в ближайшие годы.

      – Ты мне вменяешь в обязанность что-то сделать для тебя?

      – Не для меня, для всех нас. Твоя кровь – на половину кровь Малуши, а она – хазарка, хотя ее мать – древлянка. Ты хочешь пойти против себя? К тому же тебе отказа от ростовщиков не было. Или я неправду реку?

      – Ты унижаешь меня.

      – Я всего лишь говорю, кем ты есть, подчеркивая происхождение, не больше. От себя ты не уйдешь.

      Владимир, слегка покусывая губу, молчал, а Добрыня, пользуясь возможностью, заметил:

      – Ты пока что слегка одержим желанием породниться с василевсом. Ты не видишь обратной стороны. Это лишь говорит о том, что против тебя действуют лица, заинтересованные в этом. Ромеи, хочешь ты или нет, хотят как можно больше выторговать, а поменьше отдать. Я не хочу, чтобы ты был у них на крючке. Тебе следует смотреть на вещи просто, без каких-либо иллюзий и обид.

      – Ты подставил меня с Рогнедой. Ты сказал ее изнасиловать, – внезапно вспылил князь. – И сейчас ты мне снова лихие слова говоришь.

      – Уймись. Да, я говорил, но ты меня послушал. Действовал ты. Мало ли кто и что сгоряча скажет. Не обожгись с Анной. Вот о чем тебе толкую.

      – Благодетель. Я тебя от себя отстраню.

      – И с кем останешься? – с едва заметной усмешкой спросил Добрыня. – С варягами? Кого ты к себе приблизишь? Может, ромеев или еще кого-то, кто прижился в Киеве? Я при тебе с детства. Я не предал тебя и не сбежал. Я – родной брат твоей матери. И дни мои уже подходят к закату. Ты думаешь, что облегчишь себе жизнь, отправив подальше с глаз долой? А куны, а гривны и дирхамы? Кто будет с ростовщиками договариваться? И ты думаешь, они тебе дадут столько, сколько тебе хочется?

      – Они столько никогда не давали.

      – Но тебе хватало. Ты получил максимум из возможного.

      Владимир снова глубоко вздохнул. Запал, который у него был, угас. Добрыня, что все больше понимал князь, не ошибался. Его куда-то отправлять в сложившихся условиях было глупо и недальновидно.

      – Так что твой сон, что за знамение? – уже миролюбивее заметил князь.

      – Вещий сон правду стелет, если его разгадать. Надо бы нам княжну ромейскую заполучить, а коршуна, что в небе над ней реет, к себе не допустить. Думать надо. Нет прямого ответа на твой вопрос. Я о сне никому не сказывал. С Фабием или с Руфием, тем паче с Рудольфом, на тему эту не говори. Понял? Тебе доверяю, не им.

      – Ромеев, как я вижу, ты не очень любишь. Варягов также не принимаешь. Кого тогда?

      – Русичей. Илью или Алешу, к примеру. Коварства в них нет, только лишь простота.

      – Так это не простота, а дурость или простофильство.

      – Это ты так считаешь. Илья, между прочим, умен, что тебе при встрече и показал.

      – И как это его этот волхв, Кудес что ли, самого отпустил. Он же его ведет или нет?

      – Кудес на заднем плане. Илью он ни к чему не принуждает и им не помыкает. Вскоре волхв совсем отойдет в сторону.

      – Что в отношении него предлагаешь?

      – Пока наблюдать, а смерть не дарить. Глупо это и недальновидно.