Джинкс. Сэйдж Блэквуд

было большим сюрпризом: Бергтольд с Коттавильдой неустанно твердили ему, что он и гнилого капустного листа не стоит.

      – А работник-то какой! Особенно если колотушек не жалеть, – продолжал Бергтольд. – И кормить его почти не надо.

      – Ну, что ты его не кормил, я вижу, – заметил чародей. – Одна полушка, больше не дам.

      Снова треск ломающихся сучьев, глухое шкрябанье когтистых лап по лесной земле. Джинкс посмотрел туда, сюда, но никакого движения не различил.

      – Ладно, две полушки, – уступил Бергтольд.

      – Одна, – ответил чародей, и в голосе его вдруг прозвучало полное безразличие. – И лучше бы тебе согласиться побыстрее.

      – Ни за что!

      – Подойди ко мне, мальчик, – велел чародей.

      Тут случилось много чего и сразу. Джинкс неуверенно шагнул вперед. В лесу за его спиной к поступи когтистых лап добавился звук тяжелого, прерывистого сопения, и Джинкса обдал густой смрад, как от гниющего мяса. Крутнувшись на месте, он увидел троллей – наверное, троллей, уж больно они были здоровенные и клыкастые, – которые проламывались сквозь чащобу, направляясь к нему и отчиму. Чародей протянул руку, схватил Джинкса. Светло-зеленое облако спокойствия окутывало чародея во время всего, что происходило дальше, и Джинкс, поскольку видел это облако, стоял неподвижно, хоть ногам его и не терпелось дать деру.

      Один из троллей с торжествующим ревом сграбастал Бергтольда поперек живота и забросил себе на плечо. Прочие ликующе взвыли и пустились вокруг него в пляс. Когтистая лапа одного пронеслась мимо носа Джинкса, – аж ветер поднялся, а от вони едва наизнанку не вывернуло. Бергтольд завопил и умоляюще протянул руки к Джинксу. Тот отпрянул, прижался к чародею. Чародей стоял не шелохнувшись. Джинкс не сомневался, что с секунды на секунду в него вопьются когти.

      Но тролли его, похоже, не замечали.

      Вся орава с топотом покинула поляну. Джинкс в последний раз увидел побагровевшее лицо отчима, тот вопил и бился головой о спину тролля, шляпа свалилась с него и покатилась по земле. Джинкс оторвался от чародея и побежал к ней.

      Джинкс стоял, держа шляпу в руках и глядя себе под ноги, на отпечатки когтей во мху. Потом поднял голову, пошарил взглядом между деревьями, за которыми скрылись тролли и отчим. Урвальд проглотил Бергтольда – так, словно тот был не крупнее и не страшнее кролика. Зловоние гниющего мяса еще висело в воздухе. И тогда Джинксу пришло в голову, что лесу Бергтольд представлялся пустым местом – или чем-то совсем крошечным. В огромном зеленом море жизни, каким был Урвальд, он решительно ничего не значил.

      Мысль эта исходила от самих деревьев. Что же, может быть, для них Бергтольд и был пустым местом. Их-то он ни разу не бил.

      – Как ты зовешься, мальчик? – ласково спросил чародей.

      – Джинксом.

      – Надо же, как интересно! Джинкс, значит, – то есть Сглаз, да? Немудрено, что пошли слухи о проклятьи… А я Симон, – представился чародей. – Так это был твой отчим, верно?

      Джинкс кивнул.

      – Он привел тебя в лес, чтобы бросить здесь?

      – Ага, – сказал Джинкс. – Наш дом принадлежал