Антология современной израильской драматургии. Коллектив авторов

так: или я сыт, или голоден. В конце концов я сдохну.

      Фелиция (Шките): А у тебя когда гуляем?

      Шкита выходит.

      Дольче (показывает, что за пазухой ничего нет): Сегодня не получилось.

      Фелиция мрачнеет. Дольче с ухмылкой достает бутылку из кармана. Лицо Фелиции светлеет, оба выходят.

Девятнадцатая картина

      Балкон квартиры Теруды и Тахтиха. Ночь. Теруда в ночной рубашке.

      Тахтих (из дома.): Теруда! (Входит.) Теруда, ты просто дышишь воздухом или страдаешь, что тебе достался я?

      Теруда: Зануда!

      Тахтих: У меня на душе так безмятежно спокойно, что даже страшно, что все это может исчезнуть. (Пауза.) Хочешь, я приготовлю для нас чаю с печеньем?

      Теруда: Это самая блестящая идея, родившаяся в твоей голове за последние две недели.

      Тахтих (восторженно): Чай с печеньем! Чай с печеньем! (Возвращается в дом. Слышно, как он напевает на кухне: «Теруда, Теруда, Теруда!..»)

      Теруда (самой себе): Теруда. Это мое имя. Я бы не сказала, что меня вовсе не волнует, если я слышу, что кто-то его напевает. Теруда. Никогда бы не подумала, что можно шептать мое имя с подобной грустью и нежностью, что оно вдруг приобретает такой глубокий смысл. А когда я слышу, как его напевает этот ласковый и преданный паренек, заваривающий чай на кухне, я не могу ничего не чувствовать по отношению к нему.

      Тахтих возвращается с чаем.

      Тахтих: Чай…

      Теруда: Ой, Тахтих, Тахтих… Если б ты еще не был таким идиотом с влюбленными телячьими глазами, которые ты с меня не сводишь…

      Тахтих (самозабвенно): Теруда, ты принцесса!..

      Теруда: Не морочь мне голову.

      Тахтих: А я говорю – ты принцесса!

      Теруда (ласково его целует): Я понимаю, куда ты клонишь, но я не принцесса. Так и быть – директриса, но никак не принцесса.

      Тахтих (пылко обнимает ее): О, директриса моя, директриса! Ты есть у меня! Да еще какая директриса! Наиглавнейшая начальница совета директоров! (Увлекает ее за собой в дом.)

Двадцатая картина

      Улица перед входом в дом Тугати. Вечер. Фелиция, Дольче, Шкита. Входит Крум.

      Крум: Что случилось?

      Фелиция: Тугати потерял равновесие и упал.

      Крум: Упал? Вдруг, ни с того ни с сего?

      Фелиция: Прошли те времена, когда человеку нужны были годы, чтобы упасть. В двадцатом веке ты еще подняться не успел – а уже упал.

      Крум собирается войти в дом.

      У него доктор Швойген.

      Крум останавливается. Пауза. Все ждут.

      Дольче: Выходит, доктор выходит.

      Появляется доктор Швойген, останавливается в дверном проеме и оглядывает собравшихся.

      Швойген: Я дал указание перевезти пациента Тугати в больницу. У меня есть опасения в существовании нарушений в центральной нервной системе. Больной должен пройти основательное обследование.

      Фелиция: Основательное!

      Швойген: Не буду вдаваться в подробности, но причина нарушений может иметь глубокие корни, но может быть и поверхностной,