Признания новобрачного. Ванесса Келли

в карман кольцо и извлек записку. Бумага была толстой и тяжелой – очевидно, хорошего качества и очень дорогой. Он аккуратно сорвал печать, не нарушив ее, и развернул листок. На нем было всего несколько строк, написанных четким, вероятно, женским почерком.

      «Младенца зовут Стивен. Его жизнь в большой опасности. Умоляю вас, мистер Стил, позаботиться о нем, пока я не свяжусь с вами снова. Да благословит вас Бог.

      Друг».

      Как и следовало ожидать, на листке не было никаких знаков, которые позволили бы идентифицировать личность таинственного друга. Это было бы слишком просто.

      – Что там? – спросил Том с любопытством, которого почти никогда не проявлял.

      – Здесь написано, что мальчика зовут Стивен и мы должны заботиться о нем, пока с нами снова не свяжутся, – буркнул Гриффин, подавив желание выругаться.

      – Но это же настоящая тайна! – с восторженным придыханием проговорил Фелпс. Не приходилось сомневаться, что домочадцам Гриффина тайна доставляла удовольствие. Он не разделял их чувств.

      – Это точно, – сказал он, и настроение у него совсем испортилось. – Фелпс, я хочу, чтобы ты немедленно отыскал сэра Доминика Хантера. Мне все равно, где ты его найдешь, в кабинете на Даунинг-стрит или в аду, но без него не возвращайся.

      Глава 2

      С благодарным вздохом Гриффин отодвинул конторскую книгу и встал из-за стола. Наконец-то он услышал громкий стук в дверь. Давно пора, ведь Фелпс отправился на поиски Доминика уже больше двух часов назад. Все это время Гриффин провел в своем кабинете, предварительно дав поручение Мэдлин найти кормилицу для ребенка. Что будет дальше, он понятия не имел, но искренне надеялся, что Доминик сможет избавить его от младенца. У Гриффина достаточно собственных проблем, и ему совершенно не нужны чужие.

      Естественно, Доминик и не подумал поторопиться на зов Гриффина. Фелпсу в конце концов все же удалось его отыскать, но он вернулся с короткой запиской, что Доминик явится, как только сможет, и после того, как закончит дела. Выругавшись про себя, Гриффин отправил Фелпса проверить, как дела у Мэдлин и ребенка, а сам сделал попытку разобраться с горами бумаг, скопившихся на столе. Успеха он не достиг – мешало раздражение и любопытство: раздражение – поскольку неожиданное дело могло помешать его отъезду из Лондона, а любопытство… потому что ему не было чуждо ничто человеческое. Ведь интересно, кто этот малец и таинственная дама под вуалью.

      Он был вынужден признаться себе, что почувствовал сострадание к малышу. Гриффин знал, что значит быть брошенным. Это корежило душу, изменяя ее навсегда. Да, он хотел избавиться от неожиданной ответственности, однако втайне понимал, что не сможет этого сделать, пока не будет уверен, что малыш в безопасности.

      Приоткрылась дверь, и в щель протиснулась голова Фелпса.

      – Сэр Доминик в утренней гостиной.

      Гриффин кивнул.

      – Зайди к Мэдлин и скажи, чтобы она принесла младенца. – Он убрал конторскую книгу в ящик стола, запер его и положил ключ в карман, где тот моментально зазвенел,