Когда придёт Зазирка. Михаил Заскалько

сиганул вниз по лестнице. Когда я вышла из подъезда, он нервно метался у подножья старого тополя.

      – Тянешься, как старушенция.

      – Будешь оскорблять…

      – Иди за мной, – перебил Зебрик зло, блеснув разномастными глазами. Пересёк двор, скрылся под аркой проходного двора. Я прибавила шаг, вышла на соседнюю улицу. Зебрик стоял у забора, за которым уже более полугода безоконный дом ждал капитального ремонта.

      – Эти две доски отодвигаются, – фыркнул Зебрик, и юркнул в щель между ними у самой земли.

      – Сюда-то зачем? – запоздало спросила. Потрогала доски: они, действительно, отодвигались.

      «Не нравится мне начало путешествия. Ещё на бомжей нарвусь…»

      Пересилив страх, шагнула за забор. Весь двор был завален кучами строительного мусора. Подъезды и окна первого этажа забиты листами жести. Скудный свет с соседней улицы пятнами высвечивал рваные раны стен, и красная кирпичная кладка казалась сгустками крови. По спине побежали мурашки, а ладоням стало знобко, словно легли они на лёд. Я инстинктивно развернулась, уже готовая вернуться на улицу, но слева хлестнуло сродни змеиному шипению:

      – Тебя долго ещё ждать? Иди вдоль забора.

      Глянула на чуть отодвинутые доски, вздохнула, ругнув себя последними словами, и полезла по мусору вдоль забора. Пыль, древесная труха вспархивали из-под ног и лезли в рот, в нос, в глаза, но окрик Зебрика заставлял идти, не останавливаясь.

      – Ты идёшь? А быстрее нельзя?

      Метров через десять горы мусора отступили от забора, открылась совершенно чистая площадка. В центре её сидел Зебрик. Сюда почти не попадал свет, и кот смотрелся абсолютно чёрным. Только глаза, как два фонарика, светились.

      – Тебя только за смертью посылать! – встретил меня Зебрик, выкусывая блох на плече.

      – Сюда-то зачем? – вновь спросила, сплёвывая липкую слюну.

      – Затем, что нас здесь никто не увидит, – Зебрик поднял мордочку кверху и некоторое время смотрел в небо. Я тоже глянула. Ничего особенного: затянуто белёсой тучей, впрочем, местами что-то посверкивало, должно быть, звёзды.

      – Пора, – встрепенулся кот, прошёлся по кругу, то, выгибая спину, то, припадая к земле. Остановился, крутанул хвостом, затем резко побежал в обратную сторону. С каждым кругом, убыстряя темп и сужая круг. Оказавшись в центре, Зебрик раз пять крутанулся, точно ловил собственный хвост. Я расслабленно налегла на забор и, неожиданно для себя, разулыбалась, негромко зааплодировала.

      Зебрик замер. В следующее мгновение лёгкое серебристое свечение образовалось вокруг него. Я выпрямилась, затаив дыхание. Бока Зебрика стали раздуваться, едва слышный щелчок, и…  из выпуклостей полезли, как из лопнувших почек, клейкие листочки. С каждой секундой «листочков» становилось всё больше, и завершилось действо тем, что у кота появились два… птичьих крыла, пёстрых, как у совы.

      «Так и во сне было!» – ахнула я, приходя в себя.

      – Смотри в ладонь, – устало скомандовал Зебрик.

      Я подняла руку к лицу.

      – Скажи: ДОСРУЖ! Закрой глаза!

      – ДОСРУЖ! – выдохнула, невольно, сжавшись и ощупывая правой