Когда придёт Зазирка. Михаил Заскалько

опал по щиколотку, я смогла шевелить и ногами. Кот остановился, глянул на меня смеющимися глазами и сказал: «Иди за мной». Сказав, нырнул в снежную стену, а через мгновение за ним потянулась глубокая траншея.

      Я пошла по ней. Снег под ногами был твёрдый, как лёд. С каждым метром траншея углублялась и, вскоре, её края возвышались далеко над моей головой. Внезапно свет померк, и я поняла, что уже иду не по траншее, а по туннелю. Впереди светлячком маячил кот. Я прибавила шагу. «Светлячок» помигал-помигал и погас. Я остановилась в растерянности. «Эй? – закричала. – Котик, ты где?» Впереди зашипело и… открылось окно. В туннеле стало светло, будто включили лампу дневного света. Я со всех ног кинулась на выход. Выскочила на ровную террасу, на которой сгрудились, точно окаменевшие животные, огромные валуны. Сверху у каждого величественно восседала снежная папаха. Кота нигде не было. И следов его. Я несколько раз, истерично, позвала, но в ответ ни звука. Мёртвая жуткая тишина…

      Со всех сторон террасу окружали горы, утопающие в снегу. Меня захлестнуло отчаянье. Почему-то решила залезть на один из валунов. Но едва приблизилась, как вокруг всё пришло в движение: подул ветерок, и небо мгновенно стало затягивать чёрными тучами. Послышались непонятные всхлипывающие звуки.

      Я глянула вверх и обомлела: надо мной кружила стая крупных, с ворону, летучих мышей.

      «Разве они летают днём?» – почему-то спросила громко.

      Издав скрипучий писк, мыши спикировали на меня. Я прижалась спиной к камню, принялась дико орать и махать руками. Мышей это не остановило: они хлестали меня по голове крыльями, вцеплялись в волосы, полосовали острыми когтями руки, шею…. Спасая глаза, я закрыла лицо руками, опустилась на корточки. Вскоре кричать уже не могла, лишь хрипела от боли и ужаса. Кровь горячими ручейками струилась по рукам, по лицу, по шее и спине. Казалось: ещё мгновенье – и я потеряю сознание.

      Но… атаки прекратились, затем что-то плюхнулось рядом со мной – раз, другой, третий… Я осмелилась отнять руки и увидела у ног своих три окровавленные тушки моих обидчиков.

      «Жива?» – неожиданно спросили сверху. Вздрогнула всем телом, вскинула голову: надо мной в воздухе парил… кот. Только теперь он был абсолютно живым котом и с птичьими крыльями. «Жива?» – повторил вопрос, забавно улыбаясь. Я кивнула. «Ты…»– начала и осеклась: несколько тварей пикировали на кота. Он игриво подмигнул мне, метнулся вправо, затем вверх. Минуты две с замирающим сердцем я наблюдала воздушный настоящий бой. Котик, совершая немыслимые пируэты, нападал на писклявых тварей и удачно поражал цель: окровавленные тушки градом сыпались.

      «Молодец! – неожиданно для самой себя, завопила я. – Давай, котик! Мочи их!»

      За моей спиной, будто газету разорвали, я обернулась и онемела: на камне стоял настоящий сказочный Змей Горыныч. Только миниатюрный, размером с гуся. Одна из голов его пронизывала меня ледяным взглядом, парализуя все мои чувства, две другие принялись обстреливать котика огненными шарами. Моя голова отяжелела и не слушалась меня, но краем глаза видела, как эффектно увёртывался котик от шаров, продолжая сбивать мышей.

      Но, видно, удача решила покинуть его: огненный шар ударил в крыло и котик, пронзительно мявкнув, рухнул в снег. И опять случилась метаморфоза: на снег упал уже… деревянный коте обугленной вмятиной на боку.

      Все три головы Змея по индюшачьи победно заклекотали. Я почувствовала, как сила, сковывавшая меня, исчезла. Странно, только я почему-то отпрыгнула в сторону, захватила горсть снега, быстро слепила тугой снежок. Головы Змея удивлённо уставились на меня. Замахнулась, и… три огненных шара ударили прямо в снежок. Я заорала от дикой боли в ладони…

      … От собственного крика и проснулась. Сердце бешено колотилось о рёбра, ночнушка мокрущая, хоть выжимай, голова, шея и руки ныли, точно поцарапанные.

      На мой крик прибежали папка, мама и сестра Зойка. Говорят, была я в каком-то шоковом состоянии: на вопросы не отвечала, только трясла головой и руками. С трудом меня напоили успокоительной настойкой, переодели. После чего я заснула, как убитая. На часах было два ночи.

      Проснулась в семь утра и, как ошпаренная, слетела с кровати: простынь была в крови!

      Ночью у меня начались месячные, или, как говорят мама с Зойкой, «гости пришли». Теоретически я была готова к их приходу, поэтому сразу же взяла себя в руки, успокоилась. Отметила только, что не испытываю никакой боли и, вообще, никаких неудобств, о которых меня предупреждали, а по сути, пугали.

      В ванной я обнаружила невероятное, и тотчас вспомнила сон. До мельчайших подробностей. Будто только что просмотрела фильм. А невероятным было вот что: на левой ладони, где всю мою жизнь была родинка – будто горошина чёрного перца вросла в плоть – теперь красовалось рыжее пятно, размером с двухрублёвую монету. Вся площадь пятна прошита извилистыми белыми прожилками. Если внимательно присмотреться, то пятно напоминало…  кошачий след. Некоторое время я тупо смотрела в ладонь, силясь понять, что сие значит. Наконец, в моей головушке родилась успокоительная мысль: родинка моя, вследствие месячных, просто расплылась, а кошачий след… это воображение, оптический обман. Как на луну