Год хорошего Кощея. Анастасия Деева

пацан, зачем YouTube? – недоуменно спросил мужчина.

      – Мне очень надо! Я письмо Деду Морозу пишу, – глаза мальчишки были серьёзными и требовательными.

      Лёха хотел сострить, что пора ребёнку перестать верить в сказки, но подумал и не стал. Он достал сотовый, нашёл на нем значок сайта и показал его Витьку.

      – Смотри, малец!

      Тот, приложив бумагу к стене, старательно красным фломастером переписал слово.

      – Дядь Лёша, а сто тыщ это сколько нулей?

      – Четыре… Ой… Пять нулей. Палочка и пять нулей.

      Второй мужчина, тот, что был старше, удивленно посмотрела на Витька.

      – Пацан, а ты чего там заказываешь? Дед-то потянет у тебя заказ на сто тысяч?

      – Так я же не дедушке, а Деду Морозу пишу, – пояснил мальчик, поражаясь, почему взрослые дяди не понимают таких простых вещей. – Я буду блоггером. Мне позарез надо сто тыщ лайков собрать!

      – Понял, Макарыч, что нынешние дети себе на Новый год просят? – ухмыльнулся Лёха.

      Макарыч покачал головой:

      – Дожили… В твоем возрасте, пацан, я Деду Морозу паровозик заказывал.

      – Железную дорогу с паровозом мне дедушка Федя итак подарит. Я у него в шкафу видел, – деловито сказал мальчик. – Он его старым свитером прикрыл, чтобы я не заметил до праздника. А Деду Морозу надо взаправдашние желания писать!

      Витёк одарил непонятливых дядей взглядом, полным сочувствия и укора, и направился к своему подоконнику.

      Телефонный разговор

      Пока мальчик шёл, в кармане его комбинезона зазвонил телефон.

      На экране высветилась фотография старшей сестры Маруси. Изображение было смешное, но не очень удачное. Маруська регулярно просила его удалить, но Витёк всегда сопротивлялся. Чего удалять, если фотка выражала все его представления о родственных чувствах?

      – Алё! – важно сказал он.

      В это самое время в Доме детского творчества тринадцатилетняя Маруся сидела у зеркала в гримерке театральной студии. Она, прижав телефон к плечу, наносила грим на лицо. Девочка старалась скрыть веснушки, так как по ее мнению Снегурочка, роль которой она играла в новогодней сказке, должна была быть исключительно белолицей.

      Вокруг было шумно и весело, как всегда бывает перед спектаклем. Чтобы перекрыть этот гам, приходилось говорить чуть громче обычного.

      – Алё, Витёк! Тебя дед уже из детского сада забрал?.. Да, я помню, что у вас короткий день… Ты у него на тренировке? Слушай… Дед не забыл, что у меня сегодня в шесть спектакль?

      К девочке подошел худой, долговязый подросток, одетый в черный костюм с нарисованным серебристым скелетом.

      – Маруська, загримируй меня, – попросил он.

      – Сеня, отвали, я разговариваю, – огрызнулась девочка. – Вить, не тебе… Ты там напомни деду, что я вас жду.

      – Мару-у-усь! – не унимался мальчик.

      Девочка смерила его уничтожающим взглядом и продолжила в телефон:

      – Да-да, в шесть. Всё, Вить, пока… Лезут тут всякие…

      Она отложила телефон в сторону, и, словно