Голова рукотворная. Светлана Волкова

эту фразу! И сколько раз уклонялся от ответа ради успеха лечения.

      – Понимаете, Вера, я работаю с пограничными состояниями. У Виктора как раз такое.

      Она отвела глаза.

      – Скажите, ваш муж никогда не проявлял агрессию, спровоцированную его страхами?

      Вера задумалась.

      – Прошлым летом… Маленькая девочка случайно увидела, как он испугался, закричал, когда на его плечо села бабочка. Девочка засмеялась, назвала его трусом и психом. Дети жестоки… И рядом, на набережной, были люди, они так смотрели на Виктора… Он очень расстроился, не мог работать.

      – На набережной?

      – Мы ездили в Светлогорск. Была хорошая погода, много гуляющих на набережной. Виктор иногда вырезает ножницами силуэты – знаете, такие из чёрной бумаги. Профили. Ему очень нравится, хотя деньги и небольшие. Но ведь не из-за денег…

      – Вера, – Логинов прервал её, – поведение мужа как-то изменилось после этого?

      Она молчала.

      – Вера, дорогая, мне надо непременно знать. Не скрывайте от меня, всё это очень важно для лечения. Виктор был груб с вами?

      Она нехотя кивнула.

      – Он очень расстроился. Мы пытались бороться, я убрала все изображения бабочек, всё, что могло бы ему о них напомнить. Книги, где они упоминаются, отдала подруге. Но ведь летом никуда не спрячешься. И скоро, всего через месяц с небольшим, начнётся сезон. Не в Антарктиду же нам уезжать?

      Логинов снова подлил ей чаю. Вера кивнула в благодарность и вдруг выпрямила спину, наклонилась к нему, затараторила шёпотом:

      – Феликс Георгиевич, помогите ему, прошу вас. Мне кажется, ему становится хуже. Я в ужасе жду мая. Он бесстрашный, он по канату может ходить с закрытыми глазами и без страховки, как циркач, с обрыва прыгать, дыхание под водой задерживать, но бабочки его когда-нибудь убьют. Витя боится их панически. От одной мысли о том, что мотылёк где-то рядом, ему становится нехорошо. Вот в прошлый раз, когда он приходил к вам, утром того самого дня… Вылетела одна крохотная моль, не пойми откуда, из шкафа или кладовки, а ему показалось, что это полчище мотыльков. Он очень испугался, и я вместе с ним. Он так кричал, у меня разрывалось сердце…

      – Я сделаю всё возможное, чтобы помочь.

      Логинов вновь взял планшет и сделал запись.

      – Скажите, – продолжала шептать Вера, – это серьёзная болезнь?

      – Ну… Будем считать, что в нашем случае – нет. Многие боятся бабочек. Николь Кидман, например.

      Вера улыбнулась – едва заметно, одними глазами.

      – Но ведь все люди чего-то боятся…

      – Да, безусловно, – кивнул Логинов. – Мы все чего-то боимся. Это нормально. И в большинстве случаев тревогу поднимать не стоит, просто надо убрать причину страха. Вы хотите знать, где грань между нормой и патологией?

      Вера кивнула, зависла с чашкой у подбородка. Логинову вспомнилась бородатая байка, популярная когда-то среди психиатров: «Если вы разговариваете с кошкой – это ещё норма, а вот если вы боитесь при кошке сболтнуть лишнего – это уже паранойя».

      – Боязнь бабочек, Вера,