Голова рукотворная. Светлана Волкова

вниз, сидели на подоконнике в его квартире, заявила ему: «Есть общность взглядов и совпадение жизненных акцентов. Всё остальное – беллетристика». Но что-то было в этом худом двадцатитрёхлетнем парне с полуцыганской внешностью и холодным взглядом гранитно-серых глаз. Он с особым интересом наблюдал за тем, как она двигается по его квартире, как щебечет всякую ерунду и пытается активно вовлечь его в беседу. Потом он неожиданно подошёл к ней и сказал, что хочет нарисовать её голой. Вера подумала было возмутиться, но вся прошлая прожитая жизнь с опостылевшим мужем была таким серым пятном в её сознании, без единого яркого мазка, что она согласилась.

      Рисунок вышел изумительным, но Мосс был недоволен. Сказал, что три года рисования монстров и сисястых красоток для комиксов, чередуемых прорисовкой персонажей для мультфильмов местной студии, начисто испортили его руку. Вера с трудом вырвала у него портрет, который он хотел порвать. Потом позировала Виктору ещё и ещё. Он говорил, что ему надо напитаться красоты, чтобы не умереть, и писал Веру каждый день. Так начался их роман.

      С ним не было лёгкости – той лёгкости, которую она всегда ждала и которую так и не получила. Ни на минуту её не оставляло чувство иллюзорности их совместного существования, лёгкого пшика, как от выветривавшегося в бутылке лимонада. Вот они вместе и в то же время порознь, он ускользает, он с ней и в то же время не с ней. Глаза Виктора смотрят на неё, но сам он очень часто не здесь, а где… Где? Его холодность и одновременно страсть в минуты близости держали Веру в вечном ожидании чего-то, что должно произойти. Не плохое, не хорошее. Просто нечто, что она предчувствовала, но объяснить не могла. Каждое их свидание виделось ей как последнее.

      А через месяц после их знакомства, неожиданно для всех и прежде всего для самой Веры, Мосс сделал ей предложение. Она хотела отшутиться, сказать, что они мало знают друг друга, что он даже не поинтересовался за всё это время, как её фамилия и из какой она семьи. Вера даже набрала в лёгкие воздуха, чтобы ответить «нет», но неожиданно сказала «да».

      – Только я ведь старше тебя. Ужас, на шесть лет!

      – Ну и что, – равнодушно ответил Мосс. – Возраст – это ваши женские заморочки, а мне всё равно.

      Она улыбнулась, обняла Виктора и пообещала родить ему сына и дочку. Но за пять лет их брака обещание, к её великой печали, сдержать так и не удалось. Причина оказалась в абсолютном нежелании Мосса плодиться и размножаться. «Приводить в этот грязный, несправедливый мир маленькое живое существо, которому я ничего не смогу дать, кроме наследственных болезней и нищеты, жестоко», – говорил он. А через год после свадьбы Мосс взял Веру за подбородок, заглянул в зрачки и сказал:

      – Жениться на тебе было с моей стороны абсолютным эгоизмом. Ты свободна. Иди куда хочешь. Роди ребёнка от румяного менеджера. Будь счастлива. Прости. Я больше не люблю тебя.

      Она проревела сутки, собрала чемодан, сообщила родителям в Петербург, чтобы встречали. Момент подгадала, когда мужа не было