Последняя история мира. Владимир Лазарев

черный крест на своем животе, затем перевел взгляд на Элен. Та хищно улыбалась от уха до уха, и как только взор жертвы встретился с ней, она начала толкать рукоять вперед.

      По берегу Анамэло разнесся истошный вопль. Юноша, захлебываясь криком, пытался вырваться из смертельной хватки, но на это у него было еще меньше шансов, чем сбросить с себя Флэя еще там, в реке. Лезвие ножа медленно ломало одно ребро за другим. Девушка растягивала момент настолько, насколько ее жертва могла выдержать.

      Элен очень тонко чувствовала, что происходит в душах людей.

      После очередного тошнотворного хруста истошные мольбы резко прервались. На месте, где минуту назад лежал человек, остался лишь уродливый вспоротый мешок в луже собственной крови. Элен все еще удерживала добычу, оставаясь почти неподвижной – лишь ее грудь заметно вздымалась от пьянящего восторга.

      На этот раз Йонна не стал дожидаться помощи Флэя – незаметно подкравшись к Элен, он резко схватил ее за руку, в которой та сжимала рукоять ножа. Вопреки всеобщим опасениям, она не сопротивлялась – только повернула голову в сторону брата и разжала пальцы.

      Йонна был счастлив. Он помог Элен подняться и, несмотря на то, что она была покрыта чужой кровью буквально с головы до ног, без колебаний обнял ее. Через плечо брата девушка увидела улыбки на лице ее друзей – и вот уже все четверо вновь переживали то прекрасное чувство, объяснить которое они не могли, да и не пытались. Восторг переполнял каждого из них – очередной враг втоптан в землю. Они живы. Сегодня удачный день.

      Но мертвец нетерпеливо требовал размышлений. Йонна предоставил друзьям возможность обыскать тело и погрузился в раздумья. Он понимал, что все хотят как можно скорее двигаться дальше, вглубь Ойкумены, к цели. И все же он необычайным образом ощущал себя прикованным к этому месту. За последние два дня здесь произошло что-то, чего Граница, вероятно, не видела с начала своего существования. Тот рыбак – вовсе не рыбак, а бедолага, лежащий поодаль на земле, следил за ними по непонятным причинам.

      – Флэй, – обратился к тому Йонна. – Ты сказал, что он стрелял в тебя?

      – Верно, – подтвердил Флэй. – Но огнестрела и след простыл. Сгинул, должно быть, в реке.

      Йонна какое-то время смотрел на противоположный берег и аккуратно взвешивал свои дальнейшие действия. Он выбирал между благоразумной и, вероятно, крайне опасной затеей. Как следует все обдумав, он повернулся к друзьям и уверенно произнес:

      – Давайте-ка отмоемся, насколько возможно, от этого шпиона и вернемся к лодке. Надо как следует обыскать ее.

      Инквизитор

      Сказать, что Николас Савиар, верный слуга Патриарха Левиафана, которого на малой родине беззлобно и с почтением называют «Старым Псом», ненавидит Латрис, – значит ошибочно упростить его отношение к этому городу. Да, ненависть, конечно, присутствовала в том клокочущем котле, который закипал внутри Старого Пса каждый раз, когда