Журнал «Иностранная литература» № 08 / 2011. Группа авторов

уже жили вместе. На Богоявление волхвы устроили триумфальный въезд на фуре. Доехали только Гаспар и Валтасар, пьяный Мельхиор вывалился по дороге. Но все равно успех был небывалый.

      – Знатный вышел вертеп, – радостно сказал пьяный Моргайте. – Не хватало только Ленина.

      Дон Карамбола сделал вид, будто не слышит.

      …и ты не один

      В том, что я одинок, виноваты китайцы.

      Все началось, когда закрылся овощной магазин на первом этаже моего дома. Хозяин сказал, что из-за этих китайцев, пакистанцев – уродов косоглазых, продают в своих лавчонках гнилые тыквы и кладбищенскую траву – никакой работы для итальянцев не осталось. Конкуренция.

      Магазин закрылся.

      Мальчишки разукрасили двери рисунками и надписями.

      Под одним рисунком было написано:

      БОЛЬШЕ СМЕЕШЬСЯ, БОЛЬШЕ ПЛАЧЕШЬ

      Философы сраные. Попробуй-ка засмеяться или заплакать посреди улицы.

      Людям нужно, чтобы с ними разговаривали. А если не с кем поговорить, начинаешь думать. Я только этим и занимался. Столько думал, что горло начинало болеть – там оседают все печальные мысли.

      Думал о том, как я одинок.

      Ни женщины – хоть какой-никакой, чтоб улыбка, голос, грудь, – ни друзей настоящих.

      Один всего-навсего приятель, да и у того вечно болит живот.

      Наверное, все дело в том, что я некрасивый, с большим носом, как у боксеров. Правда, сломанные боксерские носы смотрятся сексуально, не то что мой – круглый, точно пробка от шампанского. Волосы у меня густые, но с жесткими завитками, как у барана, так что мне далеко до тех красавчиков из рекламы с их аккуратными прическами. А еще рожа у меня красная, будто мне всегда холодно. Даже летом.

      И я не очень разговорчив.

      И анекдоты рассказывать не умею.

      И работа у меня паршивая – кладовщик на складе медикаментов.

      Аспирин стерегу.

      По воскресеньям хожу в парикмахерскую, что еще делать в выходной?

      А парикмахер не знает, что делать с моей овечьей шерстью: стрижет, приглаживает, чешет – никакого результата.

      Прошу меня побрить, хотя, честно говоря, брить-то и нечего.

      Я хожу в три разные парикмахерские, чтобы никто не сказал: “Опять он здесь. Ходит каждое воскресенье, как будто делать ему больше нечего”.

      Телевизор смотрю, но любимой команды у меня нет. Притворяюсь, что болею за “Ювентус”, но, если “Ювентус” проигрывает, мне наплевать.

      На кого мне не наплевать, так это на Ирис.

      Ирис работает в баре, маленькая розовощекая блондинка с пухлым ртом. На ней всегда такие джинсы, что, когда она поворачивается, ползадницы вылезает наружу; в боках слегка полновата, но башню у меня все равно сносит.

      Она никогда мне не улыбается.

      Всем улыбается, а мне – никогда. Капучино делает, но это ее работа, вот и все наши отношения.

      Я бы и рад закрутить с ней, да не знаю, с чего начать.

      Остается