Расколотое небо. Светлана Талан

полотна, насыпала пепла.

      – Мама, идите в хату, отдохните, а то еще родите раньше времени, – приказала Олеся так по-взрослому, что Ольга не удержалась, улыбнулась.

      – Хорошо, помощница моя, – сказала она ласково, отчего милое лицо девочки прямо засветилось. От матери услышать доброе и ласковое слово – такая редкость, хотя Олеся всегда пыталась ей угождать. Разве виновата она, что родилась слабенькой и хилой?

      Ольга, переваливаясь с боку на бок, как откормленная жирная утка, пошла в хату, прилегла. Действительно, надо немного полежать. Пока закипит в чугунах вода, она отдохнет, а там наведается Варя, поможет залить белье в бочке кипятком. Вечером вернется домой Иван, она возьмет валёк, и вместе пойдут на озеро стирать.

      Ольга проснулась от дикого крика Олеси. Вскочила, побежала на шум. Посреди комнаты валялся перевернутый чугун. В клубах пара стояла дочка и изо всех сил кричала – ноги ее были красные.

      – Мама, я обварилась! – трясла руками от боли Олеся. – Я не хотела! Я только хотела помочь!

      – Зачем ты их брала?! Пусть они сгорят, те чугуны! Господи, что же делать? – заголосила Ольга.

      К счастью, вовремя появилась Варя.

      – Олеся, солнышко, ты можешь сама идти? – спросила Варя.

      – Да, – сквозь слезы ответила девушка.

      – Тогда сейчас же идем к Уляниде! – скомандовала Варя.

      – И я с вами! – покачиваясь, двинулась за ними Ольга.

      – Сиди уже дома! – махнула ей рукой Варя. – Мы сами справимся.

      Она взяла Олесю под руку, и девушки вышли со двора. «Добрая, мягкая душа у Вари, – подумала Ольга. – То в лесу выпавших из гнезда птенцов подбирает и сажает на место, то брошенного зайчонка принесет из лесу и выкормит, чтобы потом выпустить на волю. Готова всем помочь, последнюю рубашку с себя снять и кому угодно отдать. А так нельзя… Избаловали ее родители дальше некуда. И как она собирается жить дальше?»

      Улянида помазала обожженные места на ногах Олеси какой-то мазью, положила примочки из трав, накрыла ноги увлажненными полотенцами. Потом дала девушке выпить травяной напиток.

      – Идем отсюда, – были первые слова, которые произнесла Улянида с того момента, как Варя привела заплаканную Олесю. Варя не удивилась. Иногда она заходила к этой нелюдимой женщине, поэтому привыкла к ее чудачествам. – Сейчас она немножко поспит, потом я смажу раны еще раз, дам мази, чтобы дома пользовалась. Заживет быстро.

      Олеся действительно перестала скулить, как побитый щенок, немножко повсхлипывала и утихла, прикрыв глаза.

      – И как тебе это удается? – шепотом спросила Варя, следуя за Улянидой.

      – Что именно? – уточнила женщина и села на скамейку.

      – Людей лечить. Я бы тоже так хотела.

      – Не нужно, – коротко сказала Улянида.

      Вообще-то она была крайне молчалива и неразговорчива, не все в селе и слышали ее грубоватый низкий голос. К ней шли за помощью, ее и проклинали как ведьму, побаивались и сторонились. Только Варя