Герцог в сияющих доспехах. Лоретта Чейз

поможете сесть в лодку? – попросила Олимпия. – Или желаете посмотреть, как я свалюсь в воду?

      – Это было бы незабываемое зрелище, – сказал Рипли. – Только беда в том, что это позабавит также лодочников и прочих зевак, а мы и без того привлекли к себе достаточно внимания.

      – Мне кажется, в этом как раз и состоит смысл вашей жизни, – заметила Олимпия. – Привлекать к себе внимание. Или это выходит случайно? Поскольку если это не так и вы все обдумали… – Ее брови сошлись на переносице. – Неважно. Лучше даже не пытаться угадать, что творится у вас в голове. В любом случае мне трудно думать, потому что трудно. Это дилемма?

      – Так и не надо гадать, не надо думать – все просто!

      – Это многое объясняет в поведении некоторых джентльменов, которых лучше не называть по имени. Виной всему бренди…

      – Садитесь в ялик, – сказал Рипли и, сжав ее локоть, повел девушку в лодку.

      Пройти по носу оказалось задачей несложной, а вот дальше началось: леди то и дело спотыкалась и ругалась как сапожник, хоть и по-французски. Кружевной тюль развевался как паруса, а ноги герцога путались в юбках. Пару раз невеста сваливалась в его объятия, и тогда приходилось чертовски постараться, чтобы самому не упасть за борт, но ему все же удалось, в конце концов, усадить леди на скамью под уродливым навесом.

      Похоже, лодка использовалась еще и для рыбалки – во всяком случае, на дне было полно хлама, выловленного в реке, и вонь стояла еще та. Рипли тонул в юбках девушки, а налетевший ветер поднял вверх фату и бросил ему на голову. Он схватил облако кружев, чтобы стащить с лица, как раз в тот момент, когда Олимпия потянула фату к себе, и пальцы их соприкоснулись.

      Она вздрогнула и, смутившись, отвернулась и стала смотреть в воду.

      А он не мог забыть те моменты, когда она падала в его объятия и вырывалась во время посадки в ялик, и аромат ее волос.

      Ах, что за напрасные мысли!

      Как только он уладит это дело, сразу же найдет себе веселую вдовушку или девицу легкого поведения и утолит свою похоть.

      Рипли сосредоточился на мысли о шляпе.

      Ах как жаль, что он без шляпы! Интересно, где бы раздобыть нечто хоть отдаленно подходящее!

      Ялик наконец отчалил, и речной ветерок умчал прочь досадные мысли, которые терзали его ум. В этот миг – что не очень-то его удивило – герцог Рипли не испытал ничего, кроме облегчения.

      Ньюленд-хаус

      Лорд Ладфорд обнаружил герцога Эшмонта в обеденном зале, с головой, опущенной в большую миску, и герцог Блэквуд поливал его водой.

      – Холодно, черт побери! – дрожащим голосом буркнул Эшмонт.

      Блэквуд замер, но Эшмонт велел:

      – Лей-лей. Мне нужно, чтобы в голове прояснилось.

      – Если это ради свадьбы, то не трудитесь, – заметил Ладфорд. – Потому что ее, похоже, не будет: Олимпия сбежала с вашим приятелем.

      Светловолосая голова Эшмонта внезапно вскинулась, обдав водой Блэквуда. Тот спокойно отступил назад, но выругался так, что позавидовал бы извозчик.

      – Какого