Лягушачий король. Елена Михалкова

которые она любит: клюквенную пастилу без сахара и какие-то особенные трюфели.

      Это подкупает.

      Он упоминал, что его воспитывали мама и бабушка. Мать была строгой, бабушка – ее противоположностью во всем. Она потакала мальчику и баловала его. Может быть, Гришина расположенность к Люсе – отзвук раннего сиротства.

      За дверью показался Илья, махнул мне коротко рукой.

      – Таня, я сгоняю папе за лекарством, – сказал он, когда я вышла. – В магазине что-нибудь нужно?

      – Вроде бы нет. А, дети просили мороженое. В местный безлактозного не привозят.

      Я стала вспоминать, какую именно марку предпочитает Ева, и услышала оживленный голос свекрови. Кто-то позвонил ей по телефону, едва я вышла.

      – …Светик, Витя уже дома. Вчера забрали… Ох, и не говори!..

      Илья шагнул к двери.

      – …получше, слава богу! Если бы не Илюша, не знаю, что бы я делала, честное слово! На него столько всего свалилось! Он и у Вити в больнице дежурил, и с врачами договаривался, и меня утешал – все на нем! Девчонки тоже молодцы… Но, знаешь, Светик, все-таки главная опора женщины – это сыновья! Наше счастье в наших мальчиках!..

      Я вижу лицо своего мужа и не знаю, чего мне хочется больше: то ли дать ему оплеуху, то ли заплакать от жалости. В который раз мне приходит в голову, что из троих детей среднего искалечили сильнее остальных.

      Ульяна Степановна продолжает какой-то малозначительный разговор, и выражение неуверенного счастья понемногу тает в глазах Ильи. Но он все еще стоит, непроизвольно выпрямившись.

      Мамочкина опора.

      Папочкина надежда.

      Я не смею сказать ему, что это спектакль, разыгранный специально для него.

      Вот так это и работает.

      Кнут и пряник. Для каждого из детей – персональный комплект.

      Именно поэтому Ульяна на дух меня не переносит: в моем случае ей не удалось подобрать ни пряника, ни кнута. Она не в силах разгадать жену собственного сына. А все, чем ей не удается управлять, вызывает в ней страх и злость.

      Старатель – и тот не ищет золотую жилу с такой страстью, с какой Ульяна искала мои болевые точки. Тыкала и наугад, и хорошенько подготовившись. Самое большое ее потрясение случилось, когда она обрушила на меня, как ей казалось, Пизанскую башню.

      Медовый голос свекрови до сих пор стоит у меня в ушах.

      «Но, Танечка, в гибели твоей бедной мамы есть ведь и твоя вина».

      Меня должно было завалить обломками. Вместо этого я выбралась наружу – ни дать ни взять Чудо-женщина, – отряхнула пыль и попросила передать соль.

      Ульяна онемела. Будучи человеком, начисто лишенным самообладания, она не распознает его и в других. До конца того знаменательного обеда свекровь не проронила ни слова. Исключительное событие!

      С тех пор она стала относиться ко мне с еще большим подозрением.

      И, конечно, свекровь никогда не простит мне, что ее муж вынужден был извиняться передо мной. А ведь ситуация яйца выеденного не стоила! Подумаешь – морковный