Лягушачий король. Елена Михалкова

мысли о «морозила» меня как будто потянули за веревочку, словно игрушечную лошадку.

      Галина Андреевна однажды показывала мне свои запасы. Она в то время с восторгом неофита постоянно что-то запаривала, разливала по бутылочкам, добавляла в еду, не переставая посвящать окружающих в подробности своего нового увлечения. Я устаю от подобной эмоциональности, как от слишком громких звуков. Как от навязчивой музыки, играющей в маршрутке, в которой ты вынужден ехать еще десять остановок.

      Следуя за натянувшейся веревочкой, я прошла на кухню и распахнула морозилку.

      Узкий белый короб был заполнен небольшими плоскими пакетами с зеленоватым месивом разных оттенков. В глубине я разглядела замороженные куриные окорочка, пельмени, фарш. Они меня не интересовали. Я вытащила верхний пакет. К нему был прилеплен желтый стикер с надписью: «Сельдерей-июнь-первая партия».

      Я просмотрела остальные пакеты, читая надписи вслух.

      Здесь хранилась сныть, ее любимый кервель – один и в сочетании с тархуном. Нашлась молодая крапива урожая этого мая. Под крапивой мне попались два пакета со щавелем. Ежова делала с ним то ли морсы, то ли пироги… Господи, да она во все добавляла свою зелень! Маленькая порция кислицы: сиренево-красный травяной винегрет. Коротенькие красноватые обрубочки ревеня, перекатывающиеся в прозрачном полиэтиленовом пузыре.

      «Смесь базилик-кервель-мята». Я открыла пакет, понюхала. Странное сочетание.

      «Смесь для супа». Какие-то темно-зеленые стрелки. Пахнет чесноком и чем-то трудноопределимым, похожим на кислое яблоко.

      У меня еще не было никаких догадок. Я просто собирала информацию.

      За моей спиной хлопнула дверь. Вошла Кристина, и брови ее поползли вверх при виде груды пакетов на столе.

      – Ой, это что? То, чем она отравилась?

      Я покачала головой.

      – Не знаю. Нет, вряд ли. Это просто ее запасы.

      – Я думала, ты уже все разобрала. Пришла помочь.

      Меня кольнула нелогичность: если она считала, что я закончила дела, в чем должна была заключаться помощь?

      – Я задержалась, – медленно сказала я. – Такое странное чувство…

      Когда говоришь о странном чувстве, пояснений не требуется. Это фраза-выручалочка, фраза – спасательный круг. Собеседник додумает за тебя, вложит свой собственный смысл.

      – Ой, вот правда, – закивала Кристина. – Кошмар, Таня, был человек – и нету, в голове не укладывается, как такое может быть! Своими руками отравиться… ой, нет, не могу…

      Она вытерла слезы. К Ежовой Кристина относилась, в общем-то, безучастно. Она оплакивает не Галину, а исчезновение привычного элемента ландшафта.

      Припадок чувствительности закончился так же быстро, как начался. С деловитым видом Кристина стала перебирать пакеты, под которыми на столе успела собраться лужица. Мне отчего-то стало неприятно.

      – Уберу их пока на место. – Я перехватила у нее замороженную сныть. – Вдруг понадобится для следствия.

      Это была глупость, но Кристина согласилась.

      – Принеси,