Лягушачий король. Елена Михалкова

при чем. Герой вместе с крыльями обретает слух и голос и постоянно напевает себе под нос. А случайные прохожие наслаждаются его дивным тембром.

      Бабкин потянулся и зевнул.

      – Знаешь, я бы тоже постарался уничтожить эту шнягу. Если бы на меня, боже упаси, нашло такое затмение, чтобы вот это все придумать, с ангелами и перьями. Зачем ты штудируешь ее по второму кругу?

      Макар унес пустую чашку на кухню, вернулся и сел на подоконник.

      – Мне встречались хорошие сюжеты, написанные суконным языком, – задумчиво сказал он. – Но чтобы хорошим языком такая дрянь – это впервые.

      – Брось!

      – Ладно, не впервые, – признал Макар. – Но что-то есть во всем этом неестественное, и я никак не могу поймать, что именно. Кстати, автор даже небесные ворота изобразил, хочешь полюбоваться?

      Бабкин не хотел. Но разве кого-нибудь в этой квартире интересовали его желания, как он печально сказал самому себе, когда Илюшин сунул ему под нос распечатку с рисунком.

      Двое, изображенные со спины, стояли перед огромной аркой, за которой виднелись звезды, планеты в кольцах спутников и почему-то парящие среди них лодки под парусом. Закорючки над дверью и были эльфийским языком, как догадался Бабкин, Толкиена не читавший, а только смотревший фильм Джексона, зато восемь раз.

      Он покатал в голове мысль, что именно романтик, придумавший слащавый до отвращения сюжет, оказался способен напасть на Риту.

      – Я поискал Варфоломеева в Сети, – тем временем говорил Илюшин. – Не нашел. Ничего нам о нем не известно, кроме того, что он так хотел заполучить целиком свой тираж, что не остановился перед нападением. Ну и что он импотент.

      Бабкин, допивавший кофе, чуть не поперхнулся.

      – Мне послышалось, или ты сказал – «импотент»?

      – А иначе откуда это стремление к бесплотности?

      – Может, тетка писала! – осенило Бабкина.

      – Нет. Это предположение я уже рассмотрел и отверг. Специфически мужская сладострастность проглядывает за сентиментальным сюжетом… И кое-где попадается вздор, который может нести только мужчина.

      Сергей заинтересовался последним пунктом. Макар спрыгнул с подоконника и небрежно поворошил распечатанные листы.

      – Хотел процитировать, но что-то не найду эту страницу. Вот, например, описывает автор летнюю жару и толстую пышногрудую женщину, которую герой встречает день за днем по дороге в магазин. Грудь у нее висит, просвечивает сквозь платье, и все проходящие мимо мужики пялятся и лыбятся, а вот герой не такой: он отводит глаза и вспоминает тонкое изящное тело любимой. Она, кстати, балерина. Тоже слегка бестелесная.

      Бабкин потянулся в кресле.

      – Не вижу тут особого вздора.

      Макар одарил его снисходительным взглядом, который яснее ясного говорил: ну, еще бы.

      – Полногрудая женщина, не носящая бюстгальтер в жару, – небывалое явление.

      – Это еще почему? – удивился Сергей.

      – Затем, что тело под грудью потеет, спина