Она и её Он. Марина Зайцева

разгаре, раз появилась люминесценция. Я больше не падаю на дно, я перестала задыхаться от ощущения, что так просто нельзя со мной. Я поймала себя на том, что не могу вспоминать и опираться на воспоминания – это так больно, таким способом, что никаких сил, вообще ничего эта боль не дает. Я экспериментирую. Мне жить долго, во всяком случае, по моим представлениям о времени и себе. Раза в четыре больше, чем прошло. А жизнь, как известно, надо наполнять событиями, как и время, которое, будучи наполненным, летит незаметно.

      Я вчера была звана на свидание. Сегодня я на него пойду. Собственно, вот сам тот факт, что я что-то тут пишу, посвящен этому свиданию. Кто позвал – да практически никто, дистанционный знакомый, хороший и интересный мужчина, друг по переписке. Чего я жду? А черт его знает. Если честно, больше всего я волнуюсь о том, как буду есть в присутствии незнакомого мне, по сути-то, человека. Я очень стесняюсь при ком-то есть вообще. А особенно что-то откусывать. Хлеб отламываю, остальное – отрезаю или отщипываю, превращая в порционное. Куда мы идем, я не знаю. Но я ему доверяю. Его зовут Зеркало. В том смысле, что это его никнейм. Мне сейчас зеркало очень нужно – посмотреть на себя, глубоко охренеть от увиденного, какая-то объективность насущна как воздух. Что-то перегорело и расплавилось. Когда я смотрю на себя в стеклянное зеркало, я каждый раз немного успокаиваю выпученные глаза, отпускаю брови и выпрямляю коромысло нижней губы. Выражение у меня такое, словно я вдохнула невыносимую гадость и поперхнулась до невозможности дышать. Это так вижу я. А что увидит он? Вот это очень интересно знать.

      Следующий вопрос – а что я хочу увидеть в отражении, в «полном брюнете», как он себя описал. Так что сейчас я формирую образ из одежды и самоощущения. Я хочу увидеть, что со мною не так, почему меня не любят. От него я любви не хочу совершенно точно. Время сейчас уже в долгом цикле, а его цикл слишком сильно старше моего – нам не по пути. Осталась одежда. Мучусь между черными брюками и коричнево-серо-бежевым свитером – эдакий гаражный стиль, только уж очень крутого качества, чтобы быть одеваемым в настоящий гараж менять масло. Либо – цвета топленого молока пуловер и зеленая юбка-шотландка очень грубого и крупного тканья. Поскольку по погоде сейчас мне предстоит черное пальто в пол, глубокий вырез, кружевной длинный драпированный шарф – что лучше положить внутрь? – девочку, вышедшую из галереи современного искусства или из кембриджского студгородка? А остановлюсь-ка я на студгородке. Я же именно из него и выйду – в мир больших, взрослых людей, пробежавших без страховки уже две четверти пути. Посмотрим, не буду я прятаться ни за простоту в стиле товарища Карениной, ни за утонченность натуры.

      Вот. Готово.

      Знаете, это так странно – легкое возбуждение, взбудораженность. Я снова разговариваю синонимами, да? Да. Я так привыкла к необходимости перемешаться с тем, что есть, что чувствовать что-то, кроме испепеляющей пустоты, прямо-таки неловко. Это хорошо. Это, наверное, выздоровление.

      Что же я вижу в зеркале?

      Молодая, достаточно красивая, не ангельски