Она и её Он. Марина Зайцева

сердцем. Я нервически беззвучно смеялась и боялась говорить. Саша остановился тоже, повернулся ко мне, сглотнул. Было видно, что он в таком же состоянии, и так же не ожидал его. Нас обоих кинуло из одной крайности в другую. И теперь нужно было найти какую-то точку опоры.

      – Я люблю тебя, – практически спросил, а не сказал он.

      – А я тебя. Люблю тебя, – практически промолчала я.

      Это было совершенной правдой. Я полностью и безоговорочно его любила! Я не была ни влюблена, ни очарована. Я любила его каждым местом своей души, я хотела быть с ним без каких-либо оговорок и условий. Но меня колотило от того, что так ведь не бывает – любовь нужно выносить, наработать, она не сваливается на голову. И тем более – о ней не говорят вот так – сухо, поспешно, неподготовленно. Мне страшно хотелось той его смелости, с которой он все это начал. Мне страшно хотелось того своего бесстрашия, с которым я это начала. Но этого всего не было, осталось только чувство полнейшей некомпетентности и неумелости. Я спросила:

      – Ты проводишь меня прям до дома?

      Каким это было спасительным идиотизмом! Это было отрезвляющей реальностью, неумолимым фактом, чем-то из этого мира.

      – Да, конечно. Я завтра могу за тобой зайти? Ты оставишь свой номер? Я только завтра назад уезжаю. Нам еще две недели до отъезда, а потом на полтора месяца.

      – Телефон есть, звони, я напишу тебе сейчас. Завтра я после трех буду свободна до самого вечера.

      И мы продолжили идти. Сперва под ногами были колючки, наступать было больно и смешно. Тело не слушалось, сопротивлялось. В памяти всплыл фильм «Люди в черном» и сцена, как таракан влезает внутрь человеческого тела. Постепенно я как-то вошла, ритм успокоил и укачал. Идти было действительно далеко. Я почувствовала, что больше не сжимаю его руку, а он не сжимает мою. Мне стало удобно. А потом я почувствовала, что мне снова хорошо, что-то спокойствие, так ярко контрастировавшее с общим состоянием, возобладало, что я знаю, что мне делать.

      Мы очень синхронно меняли свое поведение, очень слаженно. Так и должно было быть. Мы остановились – он утянул меня под большой тополь, стоящий чуть поодаль от тротуара. Это были задворки, уже относительно близко от моего дома – я назвала ему адрес, он представлял уже сколько и куда идти. Мы целовались и занимались любовью, только без раздевания и непосредственно секса. Как танец бачата – все есть, и ничего нет. Тело отзывалось, эмоции затапливали, чувства формировались, превращаясь из химического ожога в любовный напиток. Тот тополь я помню фотографически: пожелтевшие по краям листья, толстенный шершавый ствол с серым налетом, коричневый внутри, широкие, бугристо выступающие корни. Я помню все, что мы делали, но совершенно до сих пор не могу поверить, что мы действительно это делали. Сознание утонуло, не выкидывало никаких ассоциаций, аллюзий или образов. В какой-то момент я снова ощутила, что мне довольно, что больше, дольше и дальше я не могу. Я остановила его, я целовала его, успокаивала, утихомиривала. Он замедлялся,