Сияющий хоспис на холме. Сергей Васильевич Кожин

обороты, а это совсем не нравилось даже такой бывалой натуре как Митрофан. Тем не менее, дворецкий Александр Петрович появился быстро. Это был кряжистый мужичок в камуфляже. Он отвёл их к дальнему флигелю, пристроенному у правого заброшенного крыла с заколоченными окнами. Комнатка во флигеле была совсем ничего: кровать, шкаф и тумбочка. Правда, все остальные удобства оказались в коридоре, но Митрофану было уже всё равно. Он с удовольствие опустился на идеально заправленную полутораспальную кровать и тут же отключился.

      Глава 3

      Дребезжащий звонок вызвал его к жизни неожиданно и совсем некстати.

      – Общий обед в главной зале через пять минут, – произнёс грудной женский голос и связь прервалась. Митрофан поплескал в себя водой, прошёлся станком по щёкам и двинулся к центральному входу. Глянул на свой мобильный телефон, было уже 3 часа пополудни, а связь так и не появилась, и взбежал по ступеням. Неизменный дворецкий встретил Митрофана у самого входа и проводил вглубь здания. Изнутри центральный корпус был расписан наподобие какого-нибудь венецианского дворца дожей. Только вместо средневековых героев изображавших библейские и античные сюжеты на стенах и потолке громоздились русские богатыри, татарские лучники, девки в сарафанах и парни в косоворотках. Как будто бы сумасшедший живописец решил стилизовать древние мифы под лубок начала двадцатого века. Смотрелось это ярко и дико, но дворецкого казалось ничего не раздражало, он улыбался, и даже с гордостью ткнул в сторону особенно огромного богатыря занявшего целые пол-потолка в одной из зал.

      – Сам Григорий Ефимович распорядился, царствие ему небесное, это Александр его личный покровитель. Красиво, верно?

      Митрофан покивал из вежливости, но на самом деле с нетерпением ждал когда закончится этот филиал Эрмитажа и начнётся настоящая жизнь, как вдруг двери в очередную залу распахнулись и он оказался в так называемой большой столовой.

      Столовая действительно была большая и также украшенная шедеврами постмодернистского восприятия старорусской культуры. Посредине стоял длинный дубовый стол за которым было много приборов, но, совсем мало людей.

      Во главе стола устроилась скорбящая вдова Жанна Неверова в траурном одеянии, даже бумажные салфетки выставленные около неё в салфетнице были траурно чёрного цвета. Рядом с ней сидел насупившийся Мужчина с седой гривой, ещё дальше расположился Арнольд с Марьяной. Далее было только одно место с приборами и, очевидно, оно было предназначено для Митрофана. Он не заставил себя ждать и принялся за трапезу. Обедали в траурной тишине.

      – Простите, я не представился. Павел Ильич Чайкин местный эскулап, – наконец прервал молчание мужчина с седой гривой, обращаясь к вновь приехавшим, – Пока местный эскулап, – добавил он, косясь на хозяйку стола. Но Жанна только широко улыбнулась и хлопнула в ладоши.

      – А почему бы нам не почтить память безвременно ушедшего? Василий, а подай нам Крымского молодого!

      Безмолвный Василий в неизменном камуфляже тут же разлил по бокалом