Акулы во дни спасателей. Каваи Стронг Уошберн

в самое сердце, окей? Глубоко-глубоко. Меня потряхивало от чувства, которому я никак не могла подыскать названия. Стояла и смотрела, пока баскетбольные часы не начали обратный отсчет и не завопили, не засвистели зрители на трибунах. Тогда я пошла назад. Дин и прочие победили, как я поняла, но игра, похоже, складывалась напряженно. И до самого конца не было ясно, кто кого.

* * *

      Впрочем, тогда мне особо некогда было об этом думать. На следующий день случилось вот что: к нам домой явился человек. Сперва барабанил кулаком в дверь. Ноа был в своей комнате, но наверняка слышал.

      Дверь открыл папа, и в дом, едва не упав, ввалился какой-то мужчина.

      – Где он? – Все тело мужчины двигалось. Он моргал, поворачивал голову и дергал плечом, точно в нелепом танце. Прижатые к бедрам ладони порхали, как бабочки, сжимались-разжимались. Казалось, будто его слегка бьют током. – Мне нужно его видеть, – сказал этот человек.

      – Ну нет. – Папа скрестил руки на груди, демонстрируя тросы мышц. Он сильный, хотя так и не скажешь, пока он не сделает что-нибудь в этом роде. На вид-то он рыхлый – бока, живот.

      – Мне ничуть не легче, – произнес мужчина, сообразил, что и сам знает, где искать Ноа, направился к их с Дином комнате, но папа уперся ладонью ему в грудь. Мужчина даже не попытался оттолкнуть его руку. Навалился на нее, точно ладонь – это сильный ветер, который можно одолеть, если продолжать двигаться. Тело его по-прежнему сотрясали электрические разряды, но папина рука его остановила. – Выходи, – крикнул он, обернувшись к двери Ноа, и повторял “выходи, выходи, выходи”, пока уголки губ не побелели от застывшей слюны.

      Папа стал выпихивать мужчину обратно. В ту же дверь, через которую впустил. Но оба вдруг ни с того ни с сего перестали толкаться. Разошлись и уставились в коридор.

      Там стоял Ноа. А рядом с ним – лысая кореянка без бровей и с напряженным лицом.

      – Не надо было… – начал мужчина и поднял ладони. Его по-прежнему трясло. – Ты мне ничем не помог, видишь? Оно не проходит.

      Он направился к Ноа, но папа снова перехватил его.

      – Я уже мертв, – сказал мужчина. – Понимаешь ты это?

      Он стряхнул с себя папины руки, развернулся и вышел, хлопнув сетчатой дверью. Хрипло орал с улицы, пока не пропал голос.

      Папа стоял в прежней позе. Приподняв руку, точно собирался погрозить пальцем. Или закрыть лицо. Кто знает. Он уронил руку и сказал:

      – Может, сделаем небольшой перерыв?

      Мама тоже была там.

      Но важнее всего то, что случилось после этого. Когда Дин вернулся домой и все узнал. Он отправился в их с Ноа комнату, закрыл дверь; разумеется, я пошла следом, слушать, прохладная слизь старой краски на двери – единственное, что отделяло меня от братьев.

      – Эй, давай я позвоню Джейси и его парням, мы пойдем и наваляем этому чуваку, – сказал Дин.

      – Это что, гавайская мафия? – спросил Ноа.

      – Я просто предложил, – ответил Дин.

      – Не надо, – сказал Ноа. – У него Паркинсон.

      – Да хоть Ролекс, мне-то что, –