С высоты птичьего полета. Сьюзен Кельман

вошел в дом. Он ответил Ингрид своими зычным голосом – У человека нет времени на ремонт. Я прав, профессор?

      Остро ощущая происходящее, Хельд двигался по дому как можно быстрее и тщательнее проверяя каждый угол. Он пробормотал себе под нос:

      – Я преподаю в университете.

      Ингрид сняла пальто и повесила его чулан:

      – Ага, все время!

      Генрих согласно кивнул:

      – Да, мы в курсе. Нам нужны такие хорошие преподаватели как вы!

      Хельд положил портфель на стол и услышал негромкий звук над собой. Вздрогнув, он затаил дыхание. Глядя в потолок, он надеялся, что это всего лишь шумит Кот.

      Следом за Генрихом на кухню впорхнула Ингрид и объявила:

      – Мы принесли тебе подарки!

      Генрих раскрыл сумку, с которой вошел. В ней было вино, мясо и сыр. Щедрые дары!

      Хельд уставился на еду и не верил своим глазам:

      – Не знаю, что и сказать. Как это все возможно?

      Бросив сумку на стол, Генрих опустил свою тяжелую ладонь на плечо профессора и притянул его к себе:

      – Ваша маленькая племянница заботится о вас.

      Ингрид расхаживала по кухне и открывала все ящики, пока не нашла штопор. Вместе с бутылкой она отдала его Генриху, и тот с легкостью открыл ее и наполнил бокалы, выставленные девушкой на стол. Взяв тарелки и столовые приборы, Ингрид принялась раскладывать еду, обмениваясь при этом с Генрихом влюбленными взглядами. Пока они вдвоем суетились вокруг него, Генрих чувствовал себя чужаком в доме.

      Ингрид щебетала:

      – Вообще-то это дядя Йозеф заботится обо мне, впрочем, как и всегда.

      Генрих сел за стол, чувствуя себя как дома:

      – Расскажи еще что-нибудь.

      Хельд опустился в кресло, он силился вступить в разговор. На ум ничего не приходило. Ингрид села к ним и заполнила тягостную тишину:

      – Как я уже говорила, Генрих, мои родители умерли, когда я была маленькой.

      Он кивнул, а она продолжила:

      – И после постоянных переездов я вернулась сюда, в Амстердам, в свой родной город. У меня никого не осталось, кроме дяди Йозефа, – она чмокнула дядю в щеку.

      Генрих в шутку отпрянул:

      – Мне стоит волноваться?

      Ингрид игриво сверкнула глазами и обняла дядю:

      – Не говори глупостей, Генрих! У меня замечательный дядя, вот и все, и он заботится обо мне.

      Протянув руку, Генрих похлопал его по спине:

      – Достойный человек!

      Ингрид принялась за кусочек сыра, а Генрих продолжил:

      – Вы должны гордиться племянницей: она очень помогает мне и Третьему рейху. У нас ее очень любят.

      Йозеф рассеянно кивнул:

      – Да…

      Они ели с аппетитом, но Хельд даже не притронулся к еде. Генрих это заметил:

      – Профессор, угощайтесь.

      Он заставил себя проглотить несколько кусочков и, торопливо выпив вино, неубедительно выдавил из себя:

      – Спасибо. Это очень… любезно.

      Пока Ингрид складывала тарелки в раковину, Генрих наклонился к Хельду и, понизив голос,