Пересадочная станция. Клиффорд Саймак

по склону. Впереди, на фоне ночного неба, темнело угловатое здание станции.

      – Они уже у поворота! – задыхаясь, крикнул Уинслоу. – Я только что видел, как там мелькнул свет фар.

      Инек, а за ним и остальные вбежали в ворота и, не сбавляя шага, бросились к дому. В отсветах Талисмана уже можно было разглядеть массивный кузов грузовика. От темного силуэта машины отделилась фигура человека и заторопилась им навстречу.

      – Уоллис, это вы?

      – Да, – ответил Инек. – Извините, что меня не оказалось на месте.

      – Я, признаться, расстроился, когда понял, что вас тут нет.

      – Непредвиденные обстоятельства, – коротко сказал Инек. – Мне срочно потребовалось отлучиться.

      – Тело почтенного мыслителя в машине? – спросил Улисс.

      Льюис кивнул:

      – К счастью, нам удалось его вернуть.

      – Через сад тело придется нести, – сказал Инек. – Машина туда не пройдет.

      – В прошлый раз тело нес ты, – произнес Улисс.

      Инек кивнул.

      – Друг мой, я надеялся, что сегодня ты доверишь мне эту почетную обязанность.

      – Конечно, – ответил Инек. – Думаю, и он не стал бы возражать.

      На язык просились другие слова, но Инек сдержался, решив, что было бы неуместно благодарить Улисса за то, что он снял с него тяжкую необходимость приносить покаяние перед умершим.

      – Они уже идут, – пробормотал Уинслоу, стоявший рядом. – Я слышу на дороге какой-то шум.

      И действительно, со стороны дороги доносился звук шагов, неторопливых, уверенных, точно поступь чудовища, которому незачем спешить, – жертва все равно никуда не денется. Инек стал лицом к воротам и вскинул винтовку.

      За его спиной заговорил Улисс:

      – Наверное, будет правильнее и достойнее похоронить его при полном свете нашего возвращенного Талисмана…

      – Она тебя не слышит, – сказал Инек, не оборачиваясь. – Ты забыл, что Люси глухонемая. Надо ей показать.

      Не успел он договорить, как все окружающее пространство озарилось вдруг ослепительным сиянием. Со сдавленным возгласом удивления Инек повернулся к своим товарищам и увидел, что сумка, где хранился Талисман, лежит у ног Люси, а сама она гордо держит над головой маленькое солнце, заливающее светом и двор, и древний дом, и даже край поля.

      Стало так тихо, будто весь мир затаил дыхание и замер, встревоженно ожидая страшного грохота, который вот-вот должен прокатиться по земле, но его все не было и не было.

      А вместе с тишиной пришло устойчивое ощущение мира и спокойствия, заполнившее каждую клеточку каждого живого существа вокруг. Не просто мир, который объявили и которому пока позволяют остаться, нет, – настоящий, прочный мир, покой в мыслях, какой приходит вместе с закатной прохладой после долгого жаркого дня или с теплым призрачным сиянием весенней зари. Мир в душе и вокруг, достигающий самых дальних пределов бесконечности; устойчивый, надежный мир, который сохранится до последнего дыхания вечности…

      Опомнившись, Инек медленно повернулся к полю и увидел на границе освещенного участка