СХОДНИК-II. Влад Ростовцев

следователей и личные накопления владельцев тех средств передвижения.

      Ничего не ведали даже о дактилоскопии!

      И вынуждены были уповать разве что на органолептику – из собственных ощущений по части пяти традиционных чувств: зрения, обоняния, слуха, осязания и вкуса. Причем, отнюдь не всегда испытывали нетрадиционное чувство высокого удовлетворения – к примеру, при поштучном обследовании содержимого мусорных свалок неаккуратного коллективного пользования.

      Не относилось к традиционным и «чувство зуба», вышедшее ныне из широкого применения. К нему обращались в ту пору для проверки золотых монет на подлинность.

      Ежели при надкусывании края монеты, непременно сопровождаемом характерным хрустом, образовывалась лишь неглубокая вмятина-карбь, она являлась достоверно золотой не токмо на пригляд.

      Аще ж не наблюдалось ни хруста, ни вмятины, либо последняя была, а глубокой, становилось очевидным: се – продукция недостойных фальшивомонетчиков!

      И едва в шаге от выявленных следов бегства преступного лучника Молчан и Борзята практически одновременно заметили монету желтого цвета – примерным размером в двухрублевое достоинство, отчеканенное из медно-никелевого сплава на монетном дворе нынешней Российской державы, специалист по розыску и дознанию не побрезговал поднести ко рту сию находку.

      – Ужель попробуешь? – справился Молчан с явным осуждением.

      – Не премину, – буркнул Борзята, весь в сыскном раже.

      И не преминул…

      Отродясь не сподобился бы на подобное благородный Молчан! Ведь сей кругляшок представлял с виду златник ненавистного ему Владимира Киевского с изображением оного князя на обратной стороне – по пояс, с крестом в деснице и шуйцей, прижатой к груди.

      Иное дело – хорошо знакомые Молчану по Царьграду ромейские солиды с изображением императора Василия Второго, с коих и была содрана композиция златника, да и его параметры!

      Не испытывая к ним брезгливости – и патриотической, и гигиенической, достойный ловчий неоднократно прибегал к указанной проверке.

      Киевские же златники, кои попадались ему лишь изредка – не боле трех раз, а большинство из его соплеменниеов их никогла и в зенки не зрило, он презирал с таковой силой, что наотрез отказывался принимать их в качестве оплаты, торгуя в Земле вятичей продуктами своего охотничьего промысла! Аналогично относился и к сребреникам, отчеканенными в Киеве…

      Протестировав антипатичную для его сотоварища монету, Борзята, сплюнул, ибо не был совсем уж чужд гигиене ротовой полости.

      – Точно златник! – констатировал он. – А драпали-то, похоже, двое. Один из них запнулся, тикая, а упав, зацепил боком за корягу поперек хода. Вот и разодрал свой поясной кошель, не заметив впопыхах, что из него выпало.

      Прореживая бурьян, продолжу осмотр, не исключая новых находок…

      – А и ловок ты! – воздал должное Молчан. – Истинно мастер! На ходу стрижешь подметки!

      – Подметки стригут