Хока. Любовь Степановна Холодова

ли что сдуру брякну. Пойдем, я помогу тебе дойти. Она засунула окровавленные бинты в карман своего передника, помогла девушке подняться и дойти до дома, их встретила взволнованная бабушка Нины, Антонина Ивановна.

      – Бабушка, я по ноге тяпкой попала, – сказала Нина, доковыляв до кресла.

      – Павлина Алексеевна, как хорошо, что ты оказалась рядом, спасибо тебе, – бабушка утирала фартуком повлажневшие глаза.

      – Да ты не плачь, все заживет. Я ей, по всем правилам, ранку промыла, и листочек нужный приложила. Так что не трогай ничего. Я завтра приду и сама перевяжу ногу. Береги внучку, – сказала старушка и заспешила к выходу.

      – Смотри, какая соседка у нас хорошая, плохо, что живем рядом и ничего о ней не знаем, – разговаривала с внучкой бабушка.

      Нина слушала ее, а думала о другом. То, что она беременна, не знал никто, да и сама Нина только сейчас об этом подумала. Так много событий навалилось на нее в последнее время: диплом, выпускной, приезд домой, новая работа – все так закружилось, что о себе самой думать как-то забылось. Ведь действительно, сроки должны быть уже такие, что ее беременность не вызывала сомнения.

      «Но откуда об этом знала баба Паша? У меня что, на лбу написано?» – Нина нервозно заерзала в кресле. Боль о себе сразу дала знать. Она поморщилась.

      – Ну, как же ты так тяпкой попала? – в сердцах сказала бабушка.

      «Да, попала, – подумала Нина, – нужно сказать Владу, все равно собирались пожениться. Сначала, конечно, нужно сделать тест».

      После посещения врача, к вечеру, боль стала не такой острой. Нина, развернув с бабушкиной помощью кресло, устроилась у окна. Яркими красками акварели полыхал закат, провожая уходящий день. Вид из окна успокаивал, располагал к размышлениям. Нина любила смотреть на закат, в эти минуты она забывала обо всех волнениях, которые доставали ее в течение дня. Такие вечера давали ей силы, после них, она чувствовала себя спокойной и обновленной.

      Длинные тени пирамидальных тополей полосками лежали поперек тротуара, превращая его в фантастическую лестницу-стремянку. По ней кто-то шел.

      «Интересно, – подумала Нина, – вверх или вниз?»

      Ей стало смешно, она улыбнулась своим мыслям. Фигура приближалась, сгорбленная, вся в черном.

      «Да это же баба Паша!» – узнала соседку девушка. Старушка шла очень быстро, торопливо скрылась в своем доме.

      «Зачем может так спешить одинокая бабулька, если дома ее никто не ждет?» – подумала отстраненно Нина, стараясь снова настроиться на лирический лад.

      Но через некоторое время все на той же лестнице, которая начинала поглощаться темнотой, показались точно такие же фигуры похожие друг на друга, каждая опиралась на клюку. Они шли со всех сторон, и «сверху» и «снизу». Это были пожилые женщины. «Как черные вороны», – отметила Нина. Они шли поодиночке, не общаясь между собой, направляясь к дому бабы Паши. Двери открывались, пропуская очередную «ворону», и поспешно закрывались, мелькая тусклой полоской света.

      – Бабушка, – почему-то негромко позвала девушка, – иди сюда.

      Антонина Ивановна подошла