Хока. Любовь Степановна Холодова

не такая ранимая, как Юля Скороходова, но не жестокая!

      – Жестокая? Я – жестокая?

      – Да! И это не столько огорчает, сколько удивляет.

      – Это как же проявляется моя жестокость? К кому я жестока?

      – Ну, хотя бы к мальчишкам. Да, Вы с ними не деретесь, почти, – Гурин выразительно посмотрел на Нину, – но здесь Ваша жестокость проявляется в словах. Я знаю, что Скворцов приглашал Вас в кино, что Вы ему сказали? Чтобы он сначала подрос! Да, роста он небольшого, но он хороший человек, добрый. Нельзя же так. А Чумакову, что сказали? Чтобы он, первым делом, в зеркало на себя посмотрел! Лосеву – что он Вас с лосихой перепутал.

      Нина смеялась, очень ее развеселил такой анализ.

      – Я понимаю, – сказал Гурин, – Вы не хотите ни с кем из них встречаться. О! Я это прекрасно понимаю! – он посмотрел пристально на девушку, – но нельзя из-за этого обижать ребят. Они же не виноваты в том, что Вам нравится другой.

      – А что я им должна была сказать?

      – Ну, например, что Вы пока не готовы ни с кем встречаться, что он хороший парень, и если Вы захотите с кем-нибудь встречаться, то обязательно это будет он. Или что-то в этом роде. И им не так обидно будет…

      – …и мосты за собой не сожгу, вдруг у меня с Вами не сложится? Так, Владислав Игоревич?

      – Ну, Вы даете, от Вашей прямоты, хочется кричать.

      – Да? – с любопытством взглянула Нина, – а что же это, Вы мне, нотации читаете, воспитываете? И держите все время меня на расстоянии? А может, это у Вас такой педагогический приемчик, влюбить в себя ученицу и перевоспитывать потихоньку? Вот именно так у Вас отличницы получаются?

      – Нина!

      – Ну, я – Нина, и что? – она взяла с берега реки голыш и с силой бросила его в воду.

      – Зачем же Вы так! Вы же совсем другая, добрая!

      – А добро должно быть с кулаками. – В воду полетел еще один камень.

      – Вы мне напоминаете ежика, который в минуты опасности выставляет иголки. Но он защищается. А Вы зачем выставляете иголки, от кого защищаетесь? Вам ничего не угрожает.

      – На всякий случай, ведь ежик тоже не всегда знает, когда его собираются съесть.

      – Я знаю, откуда взялась эта бесконечная защита, – сказал Гурин, – это из-за родителей. Из-за того, что они Вас бросили.

      – Они меня не бросали, – зло ответила Нина, – они поехали в Африку работать!

      – Да. Но Вы считаете, что они Вас бросили.

      Кто кого перевоспитывал, то ли Влад Нину, то ли Нина его, но они пережили свои маленькие успехи и теперь стояли на качающейся палубе, отмечая вступление в новый этап жизни.

      – Смотри: Василий! – потянула за рукав Влада Нина.

      К ним двигался мужчина недюжинной комплекции, лохматый, с бородой, на его солидном животе висел большой крест. Он был похож то ли на священника, то ли на рокера.

      От него сильно разило водкой, судя по мутным глазам, можно было догадаться, что выпил он много, но двигался уверенно и степенно.

      – Давно ты начал молиться? – спросил Влад.

      Василий многозначительно поднял палец:

      – Бог любит раскаявшихся