Операция Моро. Андрей Борисович Гатило

каждая вещь наполнена силой. Этот мир – мир вещей, потому что люди, продающие эти предметы, мне не интересны.

      Только один художник привлек тогда мое внимание. Он рисовал характерные портреты тушью, чернилами в перьевых ручках, спичками с ватным тампоном…

      Причем на газетной бумаге, используя мелкий буквенный текст как фон рисунка. Блики обозначал белой гуашью. Драматический эффект таких портретов был потрясающим.

      Все дни я провел на Арбате. Стараясь сохранить в себе это состояние впрок, словно аккумулятор. Я беру билет на обратную дорогу, в Ставрополь. Могу уехать 14-го, могу 16-го. Деньги еще остались, и уезжать не хочется. Но что-то меня подтолкнуло под руку и лукавым бесом извернулось желанием уехать именно 14-го, чтобы успеть. Куда успеть?!

      Я был одет в свое стандартное облачение. По прибытии домой с вокзала не смог усидеть дома. Черт меня понес. Я несся, обгоняя пули. Меня подстегивало чувство времени, сильный, ураганный ветер надвигающихся событий. Не ждите от грядущего наград… Но все же хватит, сентиментальных воспоминаний хватит, пора идти. Тяжек путь познания истины.

      Взял по дороге у придурковатого кришнаита тоненькую книжечку, почитаю в метро.

      «Пуджари-махатма, брахман преклонных лет, решил найти причину своей жажды, неутолимой и необъяснимой, потому что эта мучительная, изнуряющая жажда начала невосполнимо истощать его ум и сердце.

      – Что есть высший Брахман, и что есть я?.. – с надеждой вопрошал он, глядя в лазурное небо. Но небеса молчали, только могучий Кшатрий, обитавший неподалеку, обратился к нему:

      – Свагат, уважаемый! Что тревожит тебя, почтенный махатма? Какой путь ты себе наметил и что надеешься найти в итоге своего пути?

      Испугался Пуджари-махатма исполинского вида Кшатрия, холод сковал его волю, но неутолимая жажда вновь спутала его мысли.

      – Нужда позвала меня сюда, о почтенный Кшатрий. А нужда моя проста. Я ищу в свой дом человека из касты вайшья. Мне нужен шудра, умелый шудра, маздур и грихастини.

      Кшатрий пристально всмотрелся в глаза махатмы и удивился бездонной пропасти, открывшейся ему.

      – Махатма, я могу принять на себя тяготы этой ноши и выполнять все обязанности этой касты, я отказываюсь от своего имени и звания, зови меня просто Шудра.

      Махатма склонил голову перед Кшатрием, в знак уважения к нему и к его принятому решению, но страх не уходил из сердца махатмы.

      – А кто есть Владыка жертвоприношений и как он пребывает в твоем теле, о Шудра? Чем платить тебе за снисхождение твое?

      – Всё решил Брахман непреходящий, Высший. Я, Шудра-кшатрий, иду по пути кармы твоей, о махатма, и к своему воплощению тоже иду. Я один – владыка жертвоприношений в этом теле. А тело мое востребует немногое – простую пищу, я буду довольствоваться водой и чапати. Только год жизни пройдет в услужении, и через год придет момент твоей смерти, ты познаешь свою жажду и обуздаешь её.

      Пуджари-махатма окаменел, страх сковал его члены и соляным столбом застыл человек перед лицом