1095. Алексей Авдохин

первым, немолодой уже и, судя по дорогим доспехам и богатой упряжи, знатный воин осадил своего коня, пропуская вперед остальных. Привстав в стременах, кочевник недовольно оглядел растянувшуюся колонну – кроме пленных, захваченных в разоренных деревнях, половцы гнали большое стадо скота, замыкали же шествие несколько тяжело груженных подвод. Всадник зло прикрикнул на караульных, и те принялись рьяно погонять совсем уже обессиливших русичей, яростно защелкали плети.

      Удар, пришедшийся поперек спины, казалось, перешибет его пополам. В глазах у Воицы потемнело, он покачнулся, задохнувшись, судорожно хватая ртом воздух. Ноги, уже не слушаясь, подкосились, Воица понял, что падает.

      – Держись, парень, – шедший впереди русич, подставив плечо, помог ему устоять на ногах. – Держись, скоро передохнём.

      Воица не знал его имени. Невысокий, но очень крепкий, с широченной спиной, сильными, большими руками, такие руки были у деревенского кузнеца Захара, этот русич напоминал тура. Он попал в плен раньше Воицы, и доставалось ему гораздо больше, но русич был словно высечен из камня. От удара плетью по голове, намного сильнее того, который едва не свалил Воицу с ног, он даже не пошатнулся. Таким ударом можно было бы убить на месте, русич же лишь сильнее вжал голову в плечи. На счастье, второго удара не последовало, половец проехал мимо, продолжая избивать других пленников.

      – Спаси Бог! – кое-как восстановив дыхание и уняв дрожь в коленях, с трудом произнес Воица.

      – Пустое. Не за что, – русич обернулся, и на сей раз Воица успел уже лучше рассмотреть своего невольного спутника.

      До этого времени они шли, подавленно храня молчание, поганые запрещали пленникам разговаривать. Поэтому, привязанный последним, Воица не замечал ничего, кроме широкой спины, могучих плеч да черных, как вороново крыло, волос незнакомца. Теперь же главное, что привлекло внимание Воицы – пронзительные, темно-синие глаза русича. И дело было даже не в необычном цвете самих глаз, а в том, как при взгляде они словно проникали в душу, будто видели тебя насквозь.

      На вид незнакомцу было лет тридцать, хотя, возможно, он был и младше. Все лицо его было разбито, видно было, что половцы не скупились на побои, такая же черная, как и волосы, борода слиплась от крови.

      – Боятся, выблюдки! – тихо, стараясь не привлекать внимание охранников, произнес русич. – Видно, наши близко!

      – Вторая сторожа уже, – хрипло, он все еще не мог отдышаться, прошептал Воица, глядя вслед ускакавшим вперед половецким воинам.

      – Сам-то откуда будешь? – спросил незнакомец.

      – Из Холмеча.

      – Это та деревня, что сегодня пожгли? – русич снова обернулся, покачал сочувственно головой. – Звать-то тебя как?

      – Воица. При крещении Андреем наречен, – поправился он.

      – А я – Твердибой. Не крещен вовсе. – Воица с удивлением посмотрел на странного русича, который, похоже, гордился тем, что он язычник. – Нас всех, – Твердибой кивнул на идущих перед ним пленников, – под Лоевом полонили.