Лучезарная нимфа. Екатерина Александровна Балабан

удивился мужчина, – Оглянись вокруг, уважаемый Марк Фабий. Для удобства гостей я даже актеров, музыкантов и танцовщиц посадил среди них, чтобы все знали наперед, чем я их стану развлекать.

      Аррецин Клемент отчего-то покачал головой, слушая этих двоих.

      – У Иосифа все с ног на голову, – сказал он, – Многим это нравится. А кто остается недовольным просто, не ходит сюда. Зато здесь и развлечения разнообразны и угощение щедрое… Изволь, Квинтилиан, отведать этой замечательной рыбы, которая так тебя удивила.

      Иосиф же махнул рукой, и легкие танцовщицы сорвались со своих мест. Зазвучали тимпаны, задавая ритм, к ним присоединились флейты. Девушки, выстроившись на свободном от столов пространстве, закружились в подвижном танце, заражая своей энергией и страстью собравшихся. Сам хозяин, не отрываясь смотрел за их точными движениями, и глаза его разгорались от удовольствия. Марк Фабий Квинтилиан также был немало впечатлен.

      Танец продолжался несколько минут, после чего танцовщицы удалились к своему столу под довольные крики благодарных зрителей.

      – Сегодня я немного изменил своим правилам, – заявил Иосиф, хитро поглядывая вокруг, – Я приготовил всем вам, дорогие мои, неожиданный подарок.

      Собравшиеся тут же уставились на Квинтилиана, видимо решив, что подарок именно он, но Иосиф развеял их предположение, продолжив:

      – Без сомнения, уважаемый Квинтилиан, на которого теперь обращены все ваши взгляды, произнесет для вас пламенную речь, так, как он один умеет. Но позднее. К тому же, не я стал причиной его прихода сюда. Досточтимый литератор, почтил нашу скромную трапезу по собственному почину. Мы все будем ждать его речей с нетерпением, все, со смирением и надеждой, станем просить его выступить перед нами. У меня же есть другой подарок. Один знакомый слышал недавно на каком-то собрание певицу и так был впечатлен ее пением, что порекомендовал мне пригласить ее сюда. За ней уже послали. Надеюсь, через несколько минут мне удастся либо поразить вас всех, либо разочаровать и разочароваться самому. Ах, вот и она!

      При этих словах в залу вошла девушка в длинной столе из голубой шерсти. Совсем юная, тоненькая, казалось бы, ничем не примечательная, она, однако, мгновенно завладела всеобщим вниманием. Что-то особенное пленяло в ее стройной фигурке, роскошных светлых волосах, густой волной рассыпавшихся по плечам из-под тонкого обруча. А когда она подняла на собравшихся большие голубые глаза, многие просто не смогли оторвать взгляда от их завораживающих глубин. Среди таких оказались консул, Аррецин Клемент и Иосиф. Все трое словно оцепенели на короткое мгновение, затаив дыхание, смотрели на нее не в силах произнести ни звука.

      – Это ты Антония с Велабра, чей голос уже стал притчей во языцах среди простого люда? – первым ожил Иосиф, – Так ли хорош этот голос и не простая ли это дань твоей красоте?

      – Благодарю за добрые слова, – отозвалась она, мгновенно вспыхнув от смущения, – Я Антония с Велабра, а мой голос – все, что у меня